Мысли мои метались. Какой уж тут контроль над ситуацией! Мама никогда не у
ходила по вечерам из дома, разве что раз в три месяца Ч к портнихе, и никог
да не возвращалась от нее позже девяти. Значит, она войдет с минуты на мину
ту, и ей вряд ли будет приятно видеть совершенную грудь Ди, сверкающую роз
овыми сосками перед глазами собственного мужа, слушать их пьяный бред и
рассматривать отражение двенадцати еврейских колен в бутылке из-под во
дки. Нужно было каким-то образом немедленно заставить их умыться и лечь с
пать.
Не знаю, кто подсказал мне тогда единственно верное действие. Может быть,
женская интуиция. Я обняла Диану за голые плечи, прижала ее голову к своей
груди, подобрала кофточку, валявшуюся на полу среди стружек, легонько вс
тряхнула одной рукой, накинула на Ди и сказала самым спокойным голосом, н
а который только была способна в этот момент:
Ч Привет, папа. Уже поздно. Мама звонила от портнихи, она идет домой. Ложис
ь спать. Я скажу: ты устал...
Ди не шевелилась в моих объятиях. Замерла, словно раненая птичка. Я помогл
а ей подняться, отвела в свою комнату, усадила на стул. Достала из шкафа лю
бимую ночнушку, белую, в мелких васильках, надела на подругу. Она покорно с
идела на стуле, пока я стелила постель, потом так же покорно легла. Я укрыл
а ее, и Ди мгновенно уснула.
Несмотря на вызывающее поведение в обществе, в быту Ди была невероятно с
теснительной. Однажды она задержалась у нас допоздна, и мама долго угова
ривала ее остаться ночевать, даже постелила на тахте в гостиной. Моя кров
ать была односпальной. Ди ни за что не соглашалась остаться, а потом призн
алась, что не могла спать при всех в гостиной. Ди ночевала у нас впервые.
Я приготовила постель для мамы с папой. Он вернулся из ванной, но выглядел
не покорным, как Ди, а подавленным и очень несчастным.
Ч Спасибо, дочка... Она просто погибнет из-за этого изверга. И, похоже, нет н
икакого выхода...
Ч Может, мама найдет выход. Мама всегда находит выходы.
Эта мысль странным образом успокоила Зяму. Успокоила на тот короткий миг
, который требовался ему сейчас, чтобы уснуть.
Я вернулась в «кабинет», убрала с верстака рюмки, бутылку из-под водки, ос
татки вылила в унитаз, а бутылку спрятала в свою сумку с тетрадями. Не хоте
ла, чтобы к приходу мамы остались даже малейшие следы пиршества. Открыла
форточку в гостиной, побрызгала духами папу и Ди.
Через несколько минут вернулась мама. Она принесла от портнихи новое пла
тье к лету и была в прекрасном настроении. Мы пошли на кухню пить чай. Мне б
ыло особенно хорошо в тот вечер с мамой. Наверное, я очень нуждалась в ее о
птимизме, твердости, в ее убежденности, что главное Ч быть всем вместе и з
доровыми. Рассказала об Олеге и Ди. О том, что они с папой искали выход и не м
огли найти, а потом устали искать и легли спать. Умолчала только о водке и
совершенстве, как само Божество. Это навсегда осталось нашей тайной.
Мама внимательно слушала, улыбалась каким-то своим мыслям, шутила, смеял
ась, когда я описывала две репетиции «Зазеркалья», потом энергично заклю
чила:
Ч Важно, что Ди вовремя пришла к нам. До того, как произошло непоправимое.
Мы найдем выход.
Мама всегда говорила «мы», хотя выходы находила только она.
Ч Главное Ч сейчас мы вместе и все здоровы. Утро вечера мудренее.
Самое потрясающее, что утро действительно оказалось мудренее вечера, по
тому что, когда мы с Ди пришли утром в институт, на доске объявлений красов
ался большой белый плакат, на котором красными буквами, выведенными в ст
арославянском стиле, сообщалось: «Дорогие актрисы „Зазеркалья“! Меня за
гребли в армию, поэтому наш театр закрывается на неопределенный срок. Но
не навсегда! Удачной сессии. Олег».
Слова «удачной сессии» были выведены более жирным шрифтом и выглядели я
вной насмешкой. Все актрисы «Зазеркалья» давно забросили занятия, а тепе
рь, кажется, собирались устраивать массовые рыдания по Олегу. Просто кол
лективный «плач Ольги». Поинтересовалась у Ди, не намеревается ли и она п
рисоединиться к коллективному соплепусканию. Я издевалась над ней, но то
лько для того, чтобы вывести ее из состояния оцепенения, и вдруг в конце по
следней лекции Ди подняла на меня глаза. Взгляд ее был решительным, огнен
ным, как у человека, принявшего твердое решение, от которого ни за что не о
тступит, и она сказала:
Ч Это к лучшему! Теперь он точно будет мой!
Естественно, в тот момент я абсолютно не поняла, что имела в виду Ди, а она в
зялась за учебу и через две недели начала бойко сдавать экзамены. Не намн
ого хуже меня.
По большому счету, Ди нечего было делать на филологическом факультете. П
оложенное для чтения по программе она проглотила лет в четырнадцать-пят
надцать. Литературоведческие исследования, от которых многие студентк
и покрывались испариной и тупели на глазах, ею производились виртуозно.
По поводу педагогических изысканий Ди спорила с преподавателями до хри
поты, из-за чего ей снижали оценки. Учительница по старославянскому, наоб
орот, обожала Диану. За два дня она подготовила старушке все наглядные по
собия, необходимые для преподавания в следующем учебном году. Историю КП
СС Ди знала практически наизусть. Оказывается, у них в Магадане историю С
ССР преподавала жена репрессированного врага народа. Тетенька, из котор
ой поперло нечто после всех перенесенных тягот, как выразилась про нее Д
и словами Олега. С бедной женщиной, очевидно, произошел какой-то психолог
ический вывих, иначе чем объяснить, что она выучила историю СССР и КПСС на
изусть, со всеми работами Маркса, Ленина, Сталина и Бухарина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81