А я?
Он хотел сделать это тут же в кабинете, но мне не подходило место, где побы
вали десятки женщин. Я не была предметом развлечения. Тогда он не понял, в
чем причина, но потом...
Я сказала Гере, что жду его в гостиничном номере, и он примчался туда раньш
е меня. Он даже успел снять еще один номер на моем этаже. Оказалось, что в Ро
ссии гостей после одиннадцати вечера выгоняют.
Я не помню, что мы делали эти три дня, кроме того, что ели, хохотали, говорили
и занимались любовью. Да вот еще, гуляли по заснеженному городу. Конечно,
играли в снежки, и я всегда побеждала, и меня не выбрасывали из команды. По
купали мороженое, от которого мои губы, и без того отвыкшие от морозов, пре
вращались в деревяшки, но Гера быстро вдыхал в них жизнь, наверное, как ког
да-то Всевышний в уста Евы... Еще мы играли в слова и дорисовывали фигурки, ч
тобы получалось что-то конкретное.
Я не помню, чтобы Гера оставил меня одну хоть на полчаса в течение этих тре
х дней. Отчетливее всего я помню теперь лишь острое, жгучее, почти невынос
имое чувство счастья, которое, мне кажется, мы испытывали оба, отчего оно к
азалось еще острее и невыносимее.
Мы не искали никаких разнообразий, занимаясь любовью. Гера лишь обнимал
меня, и я уже была на грани оргазма. Хотя это слово вряд ли подходит к тому в
еликому чувству, которое я испытывала, когда он прижимал меня к себе, а пот
ом входил в меня, опутывая мою голову своими горячими ладонями и низким г
олосом:
Ч Что? Что происходит?
Ч Я люблю тебя. Очень-очень люблю.
Ч Я снова нашел свой дом. Свой самый уютный дом. Мой настоящий Дом.
Мы почти не говорили с Герой о моей жизни в Израиле или о его жизни здесь, с
ловно боялись, боялись оба, что это напомнит нам о неминуемой разлуке.
В аэропорту Гера затащил меня в ювелирную лавку. Там были очень красивые
украшения с бриллиантами, сапфирами, рубинами. Мне понравились серьги, н
о оказалось, что он пришел сюда с конкретной целью Ч купить мне кольцо. И
выбрал самое дорогое. Очень дорогое золотое кольцо, гладкое внутри, а сна
ружи обрамленное бриллиантами по кругу. Он надел мне его и восхищенно лю
бовался своим подарком.
Потом в Израиле мой знакомый раввин сказал, что по еврейской традиции эт
о кольцо вполне может быть обручальным, так как оно гладкое внутри. От его
слов мое сердце сжалось и, наверное, остановилось на несколько мгновений
. Это было невероятное совпадение, ведь Гера, когда выбирал, даже не подозр
евал о еврейских требованиях к обручальному кольцу.

Глава 7. ГЕРА

Обнимаю дочь, новоиспеченного зятя. Может быть, их брак будет счастливее
моего? Хотя, собственно, что плохого было в моем браке с Норой? Было? Неужел
и я говорю о нем в прошедшем времени? Ведь мы стоим рядом. Моя супруга прек
расна. Ей пятьдесят лет, но выглядит она на тридцать пять. Великолепная фи
гура, сверкающие глаза, золотые пряди волос. Белое вуалевое платье с шелк
овым подкладом.
Мой новый партнер Ч главный врач стоматологического центра Ч нечаянн
о сделал Норе такой сногсшибательный комплимент, что, думаю, его хватит н
а весь медовый месяц нашей дочери. Вениамин Иосифович подошел к Норе и, за
гипнотизированный ее лучезарным взглядом, произнес:
Ч Разрешите от всего сердца поздравить неотразимую невесту с днем брак
осочетания. И пусть даже через много лет этот день будет самым счастливы
м в вашей жизни!
Я был польщен. Нора тоже. По-моему, она даже колебалась, говорить ли стомат
ологу правду, но выхода не было Ч настоящая невеста вот-вот должна была п
оявиться в банкетном зале.
Ч Спасибо, но, вообще-то, я не невеста, а ее неотразимая мать.
Потом Веня еще танцевал с Норой три танго, и я был невероятно благодарен е
му за это. Мне даже пришла в голову сумасшедшая мысль попросить его позаб
отиться о моей супруге Ч ведь Веня вдовец. Но тут же понял, что это перехо
дит все границы Ч обращаться к главному стоматологу, которого я знаю бе
з году неделю, с подобной просьбой. Тем более, я уверен, Нора сама сумеет на
йти достойного партнера...
Наверное, нужно поговорить с Ритой. Но это может омрачить ее медовый меся
ц. Интересно, может ли третий месяц беременности быть медовым?..
Я основательно подготовился к отъезду. Разделил наш семейный капитал на
равные части. Свою и дочери переправил в швейцарский банк. Норина часть о
сталась в России.
Я никогда не мог говорить с Ритой. Как не мог говорить с Норой или со своей
мамой, хотя очень любил ее. К сожалению, я понял это слишком поздно, когда е
е не стало. Мама, что сказала бы ты, узнав о моем поступке?
Сегодня поздно ночью, когда закончится свадьба, я должен сообщить Норе, ч
то уезжаю в Израиль на тысяча девятьсот восемьдесят один день, потому чт
о числа имеют для евреев глубокое значение, как и буквы их Древнего алфав
ита.
Бред. Сон. Сумасшествие. Завтра, 16 марта, мой самолет вылетает в Москву в час
дня, а 17 марта в полдень прибываю в Тель-Авив.
Я ничего не сообщил Фире. Она поступила бы на моем месте точно так же. Собс
твенно, она всегда так поступала. Она всегда, а я Ч впервые.
Осталось еще страниц десять из Фириного послания. Страниц десять, так и н
е прочитанных мной. Я прочту их в самолете и нисколько не удивлюсь, что все
опять совпадет.
Чем я буду заниматься в Израиле? На каком языке говорить? Что делать? Я бро
саюсь в омут с головой. Нет!
Это не омут, а целебный источник с живой водой. Я уверен в этом, как уверен в
том, что моя мама поддержала бы меня, и я обязательно еще найду этому подтв
ерждение.
Фирины письма научили иначе смотреть на вещи, находить в окружающем особ
ый смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81