Наверное,
батарейки сели. Илана напомнила о возможности забеременеть и без контак
тов с мужчиной. Я ответила, что именно это со мной произошло, только я забе
ременела не от него, а им Ч Эйтаном.
Потом мы пили чай с малиновым пирогом, и Ринка сказала, что выйдет замуж за
героя Шестидневной войны. Его как раз показывали по телевизору. Очень кр
асивый парень. Тогда, в 67-м году, ему было лет двадцать.
Вспомнила, как влюбилась в дедушкиного однополчанина Ч солдата в военн
ой форме и фуражке со звездочкой. Он стоял около березы и улыбался. Мне был
о двенадцать лет, а солдату девятнадцать. Погиб за два дня до Победы, 7 мая 1945
года. Держала фотографию Ч и не верила. Не могла поверить. Солдат был живо
й и влюблено смотрел на меня. Вдруг совершенно отчетливо вспомнила этот
снимок. Глаза. Рука с папиросой на стволе березы, рука, словно произведени
е скульптурного искусства. Это был Эйтан. Конечно! Любимый! Единственный!
Ты никогда не умирал! Ты жил во мне все эти годы. Ты и сейчас живешь во мне.
Словно что-то затонуло. Ушло на дно, позволив тихим, спокойным водам сомкн
уться надо мной. Я поняла: рождение ребенка, то есть зачатие его, Ч такое ж
е Божественное дело, как встреча суженого, а человеку лишь кажется, что он
принимает решения, выбирает...
Прошло еще три месяца. Я перестала читать книги о воспитании детей. Мне бо
льше не снился чудесный младенец, которого кормлю грудью. Мое состояние
можно было назвать отчаянием. Но мне ведь не семнадцать лет. Научилась то
пить в себе несбыточные мечты. Не смотреть десятки раз в день на безмолвн
ый телефон, не рисовать в воображении любимые черты. Я умею заполнить сво
ю голову различными мыслями. Другими, абсолютно другими...
На какие-то несколько дней все же утратила смысл жизни. Открывала глаза, у
топала в прозрачной утренней свежести, весеннем щебетании птиц, и сердце
сжималось от тоски. Казалось, не вынесу больше данную мне непонятно для ч
его жизнь, что жизнь Ч слишком невыносимое испытание для меня. Но зарядк
а, горячий душ, душистый кофе, бутерброды с красной икрой, нежнейшие конфе
ты, новое платье, розы в капельках росы в моем маленьком садике, чудесные д
ухи, экскурсии, диссертация по психологии... В общем, постоянно находила се
бе занятие, способное удержать отчаяние на самом дне, утопить его поглуб
же, чтобы затянуло илом и песком.
Даже съездила на несколько дней в путешествие по маршруту Лондон Ч Пари
ж. Потрогала восковые фигуры великих людей в музее Тюссо, покаталась по Т
емзе, посмотрела французский стриптиз... Из Франции привезла большого бе
лого пушистого кота. Его звали каким-то именем, которое выговорить было н
евозможно. Переименовала красавца в Царфати. Купила кота в парижском вет
еринарном магазине. Царфати вдруг уставился на меня, и я, словно загипнот
изированная, вынула франки, взяла корзину.
Месяц все было чудесно, но потом кот начал дико орать. Илана, большой специ
алист во всех житейских вопросах, объяснила, что коты не философствуют, к
ак люди, а просто трахаются или возмущенно орут, если не с кем. Я совершенн
о не представляла, где можно взять кошку для Царфати, но Илана притащила в
орох воскресных газет, и мы с котом за час-полтора нашли ему чудную подруж
ку соответствующей породы. Я договорилась с хозяйкой кошечки, записала а
дрес и позавидовала Царфати. Кот, видимо, почувствовал, что его проблема ч
удно разрешилась, перестал орать и мирно задремал на моих коленях.
Опаздываю. Немного не рассчитала время. Забыла дома номер телефона, чтоб
ы предупредить об опоздании. Корзинка с Царфати больно оттягивает руку.
Он волнуется, жалобно мяукает. Я бы тоже с удовольствием жалобно мяукала,
если бы меня кто-то нес в корзинке. В который раз спрашиваю, где находится
нужный мне дом. Палисадники, палисадники в бело-розовых облаках цветущи
х деревьев. Ну вот, кажется, и он! Слава Богу. Один из одинаковых. Белый, с кра
сной черепичной крышей. Душистый цветник у крыльца, как в сказке «Снежна
я королева». Звоню. Никто не открывает. Нерешительно топчусь у порога. Отч
аянно оборачиваюсь назад. Какой-то старик смотрит на меня восхищенно из-
за калитки.
Ч Хозяйка не открывает. Не знаете, где она?
Ч Дома должна быть, А ты входи, входи, чего боишься?
Ч Неудобно.
Ч Красавица такая! Любой обрадуется...
Старик входит в калитку, останавливается около меня, нажимает звонок и, н
е дожидаясь ответа, исчезает в тени прихожей. Я ступаю следом за ним и оказ
ываюсь в просторной комнате с современной железной печью, арабскими рез
ными столиками, медным антиквариатом над кухонным столом. В комнате крас
иво, здесь много замечательных вещей, старинных, необычных, нет только лю
дей.
Старик суетливо заглядывает в двери, ищет хозяйку, очевидно, видит и горд
о произносит:
Ч Привет! Смотри, какую красавицу в гости привел. Ч Хитро подмигивает, м
анит пальцем, причмокивает.
Мне жарко. Чувствую, как пот выступает каплями на лбу. Оделась по-иерусали
мски, а здесь, в пригороде Тель-Авива, уже лето в разгаре.
Ч Иди! Иди, не бойся!
хожу в дверь и замираю.
Ч Ты?!
За старинным письменным столом сидит Эйтан. По-моему, с ним происходит то
же, что и со мной. Какой-то мгновенный столбняк. Наконец он встает, бросает
ся ко мне, обнимает, прижимает к себе, почему-то целует в лоб. Будто благосл
овляет мою тайную любовь. Жутко мешает корзина с Царфати. Рука словно оне
мела. Ставлю корзинку на пол, и кот тут же начинает жутко орать.
Ч Мой кот надеялся, что я везу его к кошечке, теперь, наверное, возмущен Ч
разбила его мечты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81