Так, может быть, выглянуть? Или нет? Выглянуть? Или не стоит?
Яблоко точил червь сомнения. И точил до тех пор, пока от Яблока ничего не осталось.

Берег

– Ты не боишься утонуть? – спросила у Волны Щепка.
– Утонуть? – встревожилась Волна. – Ты сказала – утонуть?
И Волне впервые захотелось на берег.
Она прибежала как раз вовремя, чтобы захватить на берегу местечко получше, и осела на мягком песке, собираясь начать новую жизнь – без тревог и волнений.
И тут она почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног.
– Тону! – всхлипнула Волна и ушла под землю.

Злаки

. – Жизни нет от этого бурьяна! – возмущается Колос. – Чтоб его град побил, чтоб его молния испепелила!
– Что ты говоришь! – вразумляют Колос его товарищи. – Если случится пожар, то мы все сгорим, никого не останется.
– Ну и пусть сгорим! – не унимается Колос. – Зато на нашем месте вырастут другие колосья.
– А если вырастет бурьян?

Запретный плод

Овца стоит перед парикмахерской и с завистью поглядывает на стригущуюся публику.
У себя на ферме Овца ненавидела стрижку. Но ведь там было совсем другое. Ее кормили, поили, стригли на дому и ничего за это не спрашивали. А здесь…
Если б у Овцы были деньги, она обязательно зашла бы постричься!

Вечерний чай

Когда Чайник, окончив свою кипучую деятельность на кухне, появляется в комнате, на столе все приходит в движение. Весело звенят, приветствуя его, чашки и ложки, почтительно снимает крышку Сахарница. И только старая плюшевая Скатерть презрительно морщится и спешит убраться со стола, спасая свою незапятнанную репутацию.

Раковина

Испорченный Кран считал себя первоклассным оратором. Круглые сутки он лил воду, и даже ведра, кастрюли и миски, которым, как известно, не привыкать, сказали в один голос: «Нет, с нас довольно!»
Но у Крана была Раковина – верная подруга его жизни. Она исправно поглощала все перлы его красноречия и прямо-таки захлебывалась от восхищения. Правда, удержать она ничего не могла и оставалась пустой, но ведь и это было следствием ее исправности.

Орехи

Встретились два ореха – стук-постук! – настучались, натрещались вволю, и каждый покатился в свою сторону. Катятся и думают:
ПЕРВЫЙ ОРЕХ. Ужас, до чего развелось пустых орехов! Сколько живу, ни одного полного не встречал.
ВТОРОЙ ОРЕХ. И как они, эти пустые орехи, маскируются? На вид посмотришь – нормальный орех, но уже с первого звука ясно, что он собой представляет!
ПЕРВЫЙ ОРЕХ. Хоть бы с кем-нибудь потрещать по-настоящему!
ВТОРОЙ ОРЕХ. Хоть бы от кого-нибудь услышать приличный звук!
Катятся орехи, и каждый думает о пустоте другого.
А о чем еще могут думать пустые орехи?

Светило

В магазине электроприборов Люстра пользовалась большим уважением.
– Ей бы только добраться до своего потолка, – говорили настольные лампы. – Тогда в мире сразу станет светлее.
И долго еще, уже заняв места на рабочих столах, настольные лампы вспоминали о своей знаменитой землячке, которая теперь – ого! – стала большим светилом.
А Люстра между тем дни и ночи проводила в ресторане. Устроилась она неплохо, в самом центре потолка, и, ослепленная собственным блеском, прожигала за вечер столько, сколько настольным лампам хватило бы на всю жизнь.
Но от этого в мире не стало светлее.

Колун

Колун оценивает работу Рубанка:
– Все хорошо, – одобряет он, – остается устранить некоторые шероховатости. Я бы, например, сделал вот что…
Колун берет разгон и привычным взмахом делит полено на две части.
– Вот теперь гораздо лучше, – удовлетворенно замечает он. – Но это еще не все.
Колун работает с увлечением, и вскоре от полена остаются одни щепы.
– Так и продолжайте, – говорит он Рубанку. – Я уверен, что с этим поленом– у вас получится.
– С каким поленом? – недоумевает Рубано. – Ведь от него ничего не осталось!
– Гм… Не осталось? Ну что ж! Тогда возьмите другое полено. Важно, чтобы вы усвоили принцип. А если будут какие-то шероховатости, – не стесняйтесь, прямо обращайтесь ко мне. Я помогу. Ну, действуйте!

Мухи

– Пол – это потолок, – размышляет Муха, ползая по потолку.
– Пол – это стена, – соображает она, переползая на стенку.
А когда Муха доползает до пола, взгляды ее снова меняются:
– Пожалуй, все-таки пол – это пол, а стены – это стены…
Подобного мнения не могут разделить мухи, которые все еще ползают вверх ногами:
– Вы слышите? Пол – это пол! Ах, бедняга, как она опустилась!

Шкатулка

– Эх ты, Шкатулка, – говорит Шкатулке Настольная Лампа, – посмотри-ка, что написано на бумажках, которые ты сохраняешь.
Но Шкатулка, сколько ни пытается заглянуть в себя, так ничего прочесть и не может.
– Что же там написано? – спрашивает она.
– Да вот – самые противоречивые вещи. На одной бумажке «Я тебя люблю», на другой, наоборот, – «Я не люблю тебя». Где же твоя принципиальность после этого?
Шкатулка задумывается. Действительно, она никогда не вникала в содержание бумажек, которые ей приходится сохранять. А там, оказывается, бог весть что такое написано. Надо будет разобраться в этом деле!
Потом в комнату входит хозяйка. Она садится к столу, раскрывает шкатулку, и вдруг – кап, кап, кап – из глаз ее капают слезы.
Увидев, что хозяйка плачет, бедная Шкатулка совсем расстраивается.
«Конечно, – решает она, – это все из-за моей непринципиальности».

Проблема ломаного гроша

Неизвестно, кто первый высказал мысль, что в расположении комнаты находится Ломаный Грош. Как бы то ни было, решено было его найти.
Старший Советник Всевозможных Дел Молоток в ударном порядке стал снаряжать экспедицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29