Сунсукэ с благодарностью принял этот дар. Он представил материнские чувства, которые, вероятно, она изольет на Юити позднее: «Когда отдаешь то, что тебе дорого, другому человеку, можешь смотреть на людей с гордостью».
Сунсукэ посмотрел на свой палец. Капля крови свернулась там, словно драгоценный камень. Давно уже на его теле не появлялось столь ярких красок. Он удивился изворотливости судьбы, которая предоставила возможность старухе с больными почками непреднамеренно нанести ему телесную рану просто потому, что она была женщиной.
Глава 7
ВЫХОД НА СЦЕНУ
В этом месте никто не спрашивал у Юити Минами его адреса. Его называли Ю-тян. Это было место, куда он приходил, чтобы встретиться с Эй-тяном, который нарисовал ему нелепую карту, похожую на детский рисунок.
Это была обыкновенная чайная, носившая название «У Руди» и открывшаяся после войны на углу улицы Юраку-тё. Позднее она стала клубом для мужчин определенного сорта. Мужчины, которые не знали, в чем дело, приходили туда группами, пили кофе и уходили.
Владельцем был евразиец во втором поколении – опрятный сорокалетний мужчина небольшого роста. Все называли этого умного дельца Руди. Юити стал называть его Руди в третий свой визит туда, подражая Эй-тяну.
Руди обитал в районе Гиндзы двадцать лет. Перед войной он держал местечко с названием «Блюз» в Западной Гиндзе. Там у него были девушки и несколько красивых молодых официантов, поэтому гомосексуалисты время от времени заглядывали к Руди.
Мужчины, которые не скрывали своих пристрастий, обладали инстинктом животных, вынюхивающих себе подобных, и, как муравьи, влекомые сахаром, не пропускали места, которое имело хоть малейший признак того, к чему они так стремятся.
Трудно поверить, но долгое время Руди ничего не знал о существовании тайного мира подобного сорта людей. У него была жена и дети, но, когда дело доходило до других объектов привязанности, он полагал, что только у него существует такое странное отклонение. Он просто потворствовал своей склонности завлекать красивых мальчиков в свой ресторан. Когда он открыл чайную «У Руди» на Юраку-тё сразу после войны, то там всегда можно было увидеть пять-шесть таких официантов. Таким образом, место стало очень популярным среди людей другого мира и, в конце концов, стало чем-то вроде клуба.
Поняв это, Руди усовершенствовал свой бизнес. Он признавал, что, когда однажды эти мужчины придут сюда, чтобы внести немного тепла в свои одинокие жизни, им больше не захочется расстаться с этим местом. Он подразделял своих гостей на два типа: молодые, очаровательные, притягательные посетители, появление которых там приносило ему удачу; и щедрые, состоятельные гости, влекомые магнетизмом этого места, чтобы бездумно сорить деньгами. Руди усерднее заботился о представителях первой группы, но однажды, когда один из постоянных молодых гостей был приглашен одним из хорошо плативших посетителей пойти с ним в отель и сбежал, дойдя лишь до дверей отеля, Юити услыхал, как Руди отчитывал его:
– Ты портишь Руди репутацию, так? Ладно. Теперь увидишь, как я тебе помогу познакомиться с каким-нибудь приятным человеком!
Говорили, что каждое утро Руди тратит два часа на то, чтобы наложить косметику. Он тоже имел привычку, присущую гомосексуалистам, не в осуждение будь сказано, хвастать на публике:
– Мужчины строят мне глазки и смущают меня.
Руди считал само собой разумеющимся, что мужчины, которые пялились на него, все были гомосексуалистами. Даже малыши, которые ходили в детский сад, увидев его на улице, наверняка оборачивались в изумлении. Этот сорокалетний мужчина носил костюмы как у клоуна, а его усы изменяли свою ширину и направление в соответствии с настроением владельца.
Толпа, как правило, собиралась на закате. В музыкальном автомате чайной всегда были танцевальные пластинки: важно, чтобы личные разговоры не были слышны посторонним ушам. Когда обслуживался щедрый, с показным блеском посетитель, Руди имел обыкновение выдвигаться из-за столика в углу, где он всегда обосновывался, к стойке, чтобы взглянуть на счет. Затем уважительным тоном сам владелец произносил:
– Ваш счет, господин.
С такими церемониями гостю приятно было платить двойную цену.
Как только входил какой-нибудь мужчина, все посетители поднимали глаза. Он становился объектом всеобщего внимания. Кто мог гарантировать, что так давно искомый идеал вдруг не обретет форму, войдя в эту стеклянную дверь? Однако в большинстве случаев свет этих взглядов быстро угасал и разочарованно исчезал. Если молодой посетитель ничего не знал об этом месте, он удивлялся, услышав, если случалось, что музыкальный автомат почему-либо не работал, разговоры о себе шепотом за каждым столиком. «Кто он?» – вопрошали они, или: «Вот этот, он повсюду шляется!», или: «У него нос маловат, вероятно, и его инструмент не больше», или: «Мне не нравится, как у него выдается нижняя губа», или: «Он неплохо разбирается в галстуках», или: «Однако его сексуальная привлекательность равна нулю».
Каждую ночь из этих театральных лож открывался вид на сцену безлюдной ночной улицы, на которой наверняка можно было увидеть какие-нибудь сверхъестественные явления. Их можно назвать божественными, поскольку они были не так уж далеки от этого. Привкус более чистой и явной атмосферы набожности и ожидания чуда скорее чувствовался в сигаретном дыму клуба гомосексуалистов, чем в каком-нибудь из современных равнодушных храмов. За этой стеклянной дверью простиралось их идеальное общество, огромный город, задуманный в соответствии с их взглядами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148