Второе впилось в борт. Наши ядра снесли ч
асть снастей фрегата и тоже учинили на его палубе разгром. Сейчас наш кап
итан, наверное, проклинал себя последними словами и вздыхал о тех пушках,
которые оставил в Севилье взамен тюков с товарами.
Из всех видов сражений морские битвы, пожалуй, самые страшные и кровопро
литные. Здесь против тебя не только вооруженный, сыплющий ядрами из деся
тков орудий враг, но и само море, готовое поглотить слабого, побежденного.
Это жестокая, отчаянная драка, в которой победителя ждет богатая добыча,
а его жертву, как правило, смерть. Здесь нет путей отступления. За спиной м
оряка Ц только ад.
Фрегат продолжал умело маневрировать, осыпая нас ядрами. Некоторые из ни
х достигли цели. Стоны, крики, проклятия, кровь. Очередным ядром оторвало р
уку матросу, и он теперь катался по палубе и кричал так, что голос его разн
осился далеко над волнами. Сайта-Мария!
Я и Адепт не сходили с палубы, хотя это место и не относилось к числу безоп
асных. Грохот стоял такой, что едва не разрывало барабанные перепонки. Мы
держали в руках оружие и понимали: то, что недоделал шторм, довершит этот к
расный фрегат. Единственное, что мы можем, Ц подороже продать свою жизнь.

Фрегат пошел на абордаж. Его капитан знал, что наши пушки с левого борта по
чти все сказали свое слово и, чтобы перезарядить их, понадобится не менее
четверти часа.
Затрещали мушкетные выстрелы. Рядом со мной, держась за пробитую пулей г
рудь, рухнул пехотинец. Еще одна пуля черканула по моей собственной шляп
е. Но этабыла всего лишь прелюдия. Настоящий кошмар начался после того, ка
к в борта нашего галиона впились абордажные крючья и на палубу хлынули п
отоки существ, пришедших из самых мрачных снов. Это были не люди, а морская
нечисть, сущие бесы, вырвавшиеся на волю из черных глубин морского ада. С
леденящими кровь воплями они сыпались на нашу палубу, у одних в обеих рук
ах было по шпаге, у других Ц сабля и кривой ятаган, у третьих Ц дымящийся
пистолет и кинжал. Сведенные судорогой лица, глаза, горящие азартом и жаж
дой разрушения, зажатые в зубах концы красных косынок, повязывающих голо
ву. Большинство одеты в короткие штаны и рубахи без рукавов.
Вмиг смешались два потока: команда галиона, владеющие оружием пассажиры
и пехота схлестнулись с неудержимыми, несущимися, как лавина, исчадиями
ада. Потом эти потоки разбились на отдельные группы отчаянно бьющихся, и
зрыгающих ругательства, предсмертно хрипящих, стонущих людей. Я старалс
я не упускать из виду Адепта, зная, что он владеет оружием не настолько хор
ошо, чтобы выбраться из этой каши или хотя бы продержаться достаточно до
лго.
Это был жестокий беспощадный бой. Помню его урывками. Вот я пронзаю одног
о из трех головорезов, прижавших меня к стене… Вот второй из них падает, ср
аженный пулей… Вот нас захлестывает человеческая волна, и я уже не знаю, к
то где, чьи удары я отражаю Ц своих или чужих.
Потом я сошелся с огромным верзилой, ловко управлявшимся кистенем и шпаг
ой одновременно. Он был чертовски опытен. Но все равно умер, когда мой клин
ок вонзился точнехонько ему в глотку.
Испанцы превосходили пиратов численностью, однако пиратам было не впер
вой драться с теми, кого в два, в три, или даже в четыре раза больше, чем их са
мих. Невероятная свирепость, презрение к опасности, панибратство со смер
тью и воинское искусство делали их страшными противниками. Но и испанцы
держались неплохо. Особенно отличался командир отряда пехотинцев, руби
вший направо и налево своей тяжелой шпагой. Так что в целом силы были равн
ы. Нам удалось сгруппироваться и занять оборону.
Палуба стала скользкой от крови, повсюду валялись трупы, раненые взывали
к Богу о милосердии или проклинали небеса. Это был кровавый пир, когда все
божеские и человеческие законы летят к чертям и вселенское зло показыва
ет свой оскал. И каждый из нас становится его частью, попадает под его влас
ть, если только хочет остаться в живых.
Предательство Ц ты многолико. Ты появляешься в самые ответственные мин
уты и сметаешь все, что стоит на твоем пути: доблесть, силу, героизм. В самый
напряженный момент, когда решалось, кто кого, прозвучал пистолетный выст
рел. Командир пехотинцев закачался и упал, царапая пальцами красный от к
рови палубный настил. Я увидел, как проклятый Джованни, улыбаясь, отбрасы
вает пистолет и скрывается с глаз долой. Мерзавец, надо было тогда его отп
равить на тот свет! Жалость и сострадание Ц вы сыграли со мной злую шутку
! Какой же я был дурак! Вместе с тем я знал, что повторись все снова Ц и я опя
ть бы отпустил негодяя. Не могу совершить хладнокровного убийства.
После гибели командира пехотинцев, дела наши пошли хуже некуда. Командир
будто воплощал в себе дух всего отряда, стойкость и смелость, волю к побед
е. С его смертью боевой порыв угасал. Солдаты гибли один за другим. Иные, по
ддавшись малодушию, пытались сдаться и получали от пиратов награду в вид
е пули или клинка в сердце.
Кто мне нанес удар Ц я не видел. Я провалился во тьму. Очнулся связанный п
о рукам и ногам. Кроме меня на палубе валялось еще с десяток раненых солда
т и матросов. Трупы уже выбросили за борт. Низкое солнце озаряло красными
лучами и без того алую палубу. На ней толпилась пиратская братва, возбужд
енная мыслью о предстоящем грабеже. На специально принесенном стуле сид
ел худой однорукий мужчина, его щеку и губы пересекал шрам, навсегда прид
авший ему гримасу зловещей усмешки. Длинные каштановые волосы спускали
сь на плечи и лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112