ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Тарара в поход собрался. Уговори, отец родной!
Приходит Тарара:
– Ухожу. Не уговаривайте.
– Где тебя уговорить… Легче железо уварить. Прощай, Кондрат… Конечно, этим летом повелено ковать медных орлов на украшение государевой пристани… Ну, мы доверим это дело Терентию Никитичу.
– Вы доверите, а я не доверю! Ваш Терентий Никитич еще в кузнице не бывал и клещей не видал…
Вот так-то год за годом удерживал Маркел милого человека.
В которые годы Маркела не было в Архангельске, Тарара все же сидел на месте:
– Воротится Маркел Иванович из Койды, тогда спрошусь и уйду.
Но Маркел Иванович из Койды отошел к новоземельским берегам и там, поболев, остался на вечный спокой.
А Кондрат Тарара остался в Архангельске:
– Мне теперь не у кого отпроситься, некому сказаться.
РАССКАЗЫ о кормщике Устьяне Бородатом
Чудские боги
Шел Устьян Бородатый на кочмаре с Двины к Печоре и за встречным ветром остался у Канской речки. Рядовые спросились сходить по морошку и вовремя вернулись. Весельщик Ладошка не пришел и к паужне. Устьян повелел струбить в рог. По рогу Ладошка вышел к судну. С палой водой кочмара уноровила взойти в море.
Еще берег не закрылся, от переднего корга проплакало по-гагачьи:
– Кык-куим! Я к бабушке хочу!
И от заднего корга отвылось – как бы гагара:
– Баба, нингад няна! Отыми у Ладошки!…
К ряду несхожий ветер погонил кочмару в береговую сторону.
Устьян выговорил:
– Чудской кудес! Весельщик, за что тебя назвали?
Ладошка пал дружине в ноги:
– Государи! Я занес на судно двух болванцев идольских. Бравши ягоды, я заблудился, набрел на халмеры, на погребенье. Тут кол одет в бабью малицу. Старуха сделана. В пазухе у ней болванцы, дети или внуки. Я их взял, принес на судно и запрятал в коргах. По той вере, что морскому ходу будет спех.
Ладошка плачется, а черная сила кочмару в берег тянет.
Якорь кинули, и Устьян кричит:
– Давай сюда болванов!
Ладошка сползал в судно и вынес две деревянные образины.
Устьян их излучинил топором и зажег на медном листе.
Из черного дыму вылетели с воем две гагары и пропали в тундре.
Тогда снялись с якорей, открыли паруса. Паруса надунул добрый ветер, и кочмара пошла своим путем.
Слово кормщика
Кормщик Устьян Бородатый стал на якорь в Нежилой губе. Дружина говорит:
– Не худо бы сбродить на мох, добыть оленя. Приелась соленая-то рыба.
Устьян говорит:
– Ступайте. Только не стреляйте важенку – матку с детенышем не убейте.
Вот дружинники стоят на мшистой горбовине с луками. Видят непуганых оленей стадо. Маточка оленья со своим теленком ходит ближе всех. Самолучший стрелец тянет лук крепко и стреляет метко, прямо в эту важенку. В тот же миг крепкий лук крякнул и переломился.
Дружинник ударил этими обломками о землю и сказал:
– Не сломался бы ты, мой гибкий, тугой лук, ежели бы не переступил я слово кормщика!
Русское слово
Шел Устьян Бородатый на промысел в летних судах. Встречная вода наносила лед. Тогда Устьяновы кочи притулились у берега. Довелось ждать попутную воду у Оленницы. Здесь олений пастух бил Устьяну челом, жаловался, что матерый медведь пугает оленей.
Устьян говорит:
– Дитятко, некогда нам твоего медведя добывать: вода не ждет. Но иди к медведю сам и скажи ему русской речью: «Русский кормщик повелевает тебе отойти в твой удел. До оленьих участков тебе дела нет».
В тот же час большая вода сменилась на убыль, и Устьяновы кочи тронулись в путь.
А олений пастух пошел в прибрежные ропаки, где полеживал белый ошкуй. Ошкуй видит человека, встал на задние лапы. Пастух, мало не дойдя, выговорил Устьяново слово:
– Русский кормщик велит тебе, зверю, отойти в твой удел. До оленьих участков тебе, зверю, дела нет.
Медведь это слово отслушал с молчанием, повернулся и пошел к морю. Дождался попутной льдины, сел на нее и отплыл в повеленные места.
Устьян и купец
Устьян стоял при море, у Двины, ждал попутных ветров сверху. К тому же острову пристало поврежденное погодами купеческое судно. Купец повыгрузил товар и с работными людьми отправил вверх, а Устьянова дружина стала поновлять бока купеческой лодье. Трудились за спасибо и за хлеб за соль. О деньгах разговору не было. Устьян готов был на отлет во всякий час, только бы сменился ветер. Дела у починки-поправки оставалось уж немного. Дружина конопатит да смолит… И ударил дождь. Устьян кричит:
– Ребята, повремените с делом! Не делайте по мокрому!
Работные скидали пеньковое прядево под лодью, а сами стали от дождя в укрытие.
Купец это увидел и прискочил к дружине с бранью:
– Вижу, только у питья да у еды вы мастера-то, а у дела только бы стоять да спать!
Устьян говорит с гневом:
– Ты на кого разъехался, купец? Мы тебя ничем: зовем и ни во что кладем: горланишь, а дела не смыслишь. Видишь, дождь валит! Судовой припас нельзя мочить: проку не будет.
Купец свое:
– Твоя дружина у меня вторые сутки по две выти в день пьет-ест! Велю работать, будь хоть потоп!
Устьян говорит:
– Хоть потоп? Ладно, будь потоп.
Устьян твердым шагом зашел на свое судно, взял рог и заиграл грозно и жалобно. На ответ далеко в море будто шум сшумел. На берег накатился взводень и смыл купецкую лодью. Купец опамятовался от ужаса и забегал на коленках вкруг Устьяновой лодьи:
– Господине, убавь воды! Господине, не сгуби мое суденко!
Устьян говорит:
– Это не от нас. А судно против ветра никуда не убежит. Гляди, волна несет его обратно.
Устьянова дружина поставила купцово судно на отстой. А сами с поветерью ушли в море.
Устьян и олени
Устьян шел берегом в становище, тянул промышленную снасть и чунку с хлебом. Увидел оленей-дикарей и скричал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Приходит Тарара:
– Ухожу. Не уговаривайте.
– Где тебя уговорить… Легче железо уварить. Прощай, Кондрат… Конечно, этим летом повелено ковать медных орлов на украшение государевой пристани… Ну, мы доверим это дело Терентию Никитичу.
– Вы доверите, а я не доверю! Ваш Терентий Никитич еще в кузнице не бывал и клещей не видал…
Вот так-то год за годом удерживал Маркел милого человека.
В которые годы Маркела не было в Архангельске, Тарара все же сидел на месте:
– Воротится Маркел Иванович из Койды, тогда спрошусь и уйду.
Но Маркел Иванович из Койды отошел к новоземельским берегам и там, поболев, остался на вечный спокой.
А Кондрат Тарара остался в Архангельске:
– Мне теперь не у кого отпроситься, некому сказаться.
РАССКАЗЫ о кормщике Устьяне Бородатом
Чудские боги
Шел Устьян Бородатый на кочмаре с Двины к Печоре и за встречным ветром остался у Канской речки. Рядовые спросились сходить по морошку и вовремя вернулись. Весельщик Ладошка не пришел и к паужне. Устьян повелел струбить в рог. По рогу Ладошка вышел к судну. С палой водой кочмара уноровила взойти в море.
Еще берег не закрылся, от переднего корга проплакало по-гагачьи:
– Кык-куим! Я к бабушке хочу!
И от заднего корга отвылось – как бы гагара:
– Баба, нингад няна! Отыми у Ладошки!…
К ряду несхожий ветер погонил кочмару в береговую сторону.
Устьян выговорил:
– Чудской кудес! Весельщик, за что тебя назвали?
Ладошка пал дружине в ноги:
– Государи! Я занес на судно двух болванцев идольских. Бравши ягоды, я заблудился, набрел на халмеры, на погребенье. Тут кол одет в бабью малицу. Старуха сделана. В пазухе у ней болванцы, дети или внуки. Я их взял, принес на судно и запрятал в коргах. По той вере, что морскому ходу будет спех.
Ладошка плачется, а черная сила кочмару в берег тянет.
Якорь кинули, и Устьян кричит:
– Давай сюда болванов!
Ладошка сползал в судно и вынес две деревянные образины.
Устьян их излучинил топором и зажег на медном листе.
Из черного дыму вылетели с воем две гагары и пропали в тундре.
Тогда снялись с якорей, открыли паруса. Паруса надунул добрый ветер, и кочмара пошла своим путем.
Слово кормщика
Кормщик Устьян Бородатый стал на якорь в Нежилой губе. Дружина говорит:
– Не худо бы сбродить на мох, добыть оленя. Приелась соленая-то рыба.
Устьян говорит:
– Ступайте. Только не стреляйте важенку – матку с детенышем не убейте.
Вот дружинники стоят на мшистой горбовине с луками. Видят непуганых оленей стадо. Маточка оленья со своим теленком ходит ближе всех. Самолучший стрелец тянет лук крепко и стреляет метко, прямо в эту важенку. В тот же миг крепкий лук крякнул и переломился.
Дружинник ударил этими обломками о землю и сказал:
– Не сломался бы ты, мой гибкий, тугой лук, ежели бы не переступил я слово кормщика!
Русское слово
Шел Устьян Бородатый на промысел в летних судах. Встречная вода наносила лед. Тогда Устьяновы кочи притулились у берега. Довелось ждать попутную воду у Оленницы. Здесь олений пастух бил Устьяну челом, жаловался, что матерый медведь пугает оленей.
Устьян говорит:
– Дитятко, некогда нам твоего медведя добывать: вода не ждет. Но иди к медведю сам и скажи ему русской речью: «Русский кормщик повелевает тебе отойти в твой удел. До оленьих участков тебе дела нет».
В тот же час большая вода сменилась на убыль, и Устьяновы кочи тронулись в путь.
А олений пастух пошел в прибрежные ропаки, где полеживал белый ошкуй. Ошкуй видит человека, встал на задние лапы. Пастух, мало не дойдя, выговорил Устьяново слово:
– Русский кормщик велит тебе, зверю, отойти в твой удел. До оленьих участков тебе, зверю, дела нет.
Медведь это слово отслушал с молчанием, повернулся и пошел к морю. Дождался попутной льдины, сел на нее и отплыл в повеленные места.
Устьян и купец
Устьян стоял при море, у Двины, ждал попутных ветров сверху. К тому же острову пристало поврежденное погодами купеческое судно. Купец повыгрузил товар и с работными людьми отправил вверх, а Устьянова дружина стала поновлять бока купеческой лодье. Трудились за спасибо и за хлеб за соль. О деньгах разговору не было. Устьян готов был на отлет во всякий час, только бы сменился ветер. Дела у починки-поправки оставалось уж немного. Дружина конопатит да смолит… И ударил дождь. Устьян кричит:
– Ребята, повремените с делом! Не делайте по мокрому!
Работные скидали пеньковое прядево под лодью, а сами стали от дождя в укрытие.
Купец это увидел и прискочил к дружине с бранью:
– Вижу, только у питья да у еды вы мастера-то, а у дела только бы стоять да спать!
Устьян говорит с гневом:
– Ты на кого разъехался, купец? Мы тебя ничем: зовем и ни во что кладем: горланишь, а дела не смыслишь. Видишь, дождь валит! Судовой припас нельзя мочить: проку не будет.
Купец свое:
– Твоя дружина у меня вторые сутки по две выти в день пьет-ест! Велю работать, будь хоть потоп!
Устьян говорит:
– Хоть потоп? Ладно, будь потоп.
Устьян твердым шагом зашел на свое судно, взял рог и заиграл грозно и жалобно. На ответ далеко в море будто шум сшумел. На берег накатился взводень и смыл купецкую лодью. Купец опамятовался от ужаса и забегал на коленках вкруг Устьяновой лодьи:
– Господине, убавь воды! Господине, не сгуби мое суденко!
Устьян говорит:
– Это не от нас. А судно против ветра никуда не убежит. Гляди, волна несет его обратно.
Устьянова дружина поставила купцово судно на отстой. А сами с поветерью ушли в море.
Устьян и олени
Устьян шел берегом в становище, тянул промышленную снасть и чунку с хлебом. Увидел оленей-дикарей и скричал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159