ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– И я сказал… Потому что все говорят, ваше величество, бабушка, очень добры и помогаете в несчастии честным людям… И Бог за это посылает вам много денег и войска, бабушка, ваше величество… Только не надо говорить папе, что я все это говорил вам!.. – бойко отрапортовал свой урок мальчик и смотрит на «бабушку».
Екатерина, заливаясь веселым смехом, только делала знаки Шуазелю де Гуфье, который тоже улыбался, но далеко не так весело, как Екатерина.
– Ну, хорошо. Молодец. Ничего не забыл. Скажи папе и маме, что ты мне ничего не говорил. Но я сама помню и постараюсь позаботиться о карманных деньгах твоего папы и о туалетах мамы… Иди, милая обезьянка. Завтра жду!..
Поцеловав пылающее от волнения и удовольствия личико мальчика, она столкнула его с колен, куда он как-то незаметно взобрался и прижался к высокой, еще упругой груди названой бабушки.
Мальчик отвесил придворный церемонный поклон, другой, вдруг поскользнулся на паркете, потерял равновесие и, стараясь не упасть, сделал напряжение всем телом. В ту же минуту послышался не совсем принятый в обществе звук. Мальчик окончательно сконфузился и кинулся к дверям.
– Стой, стой… Ничего, не стыдись… Все, что естественно, в том нет греха…
Но мальчик уже скрылся за дверью.
– Это прямо умора. Все-таки малышу пришлось издать хотя бы один натуральный звук – против воли! – хохоча проговорила Екатерина.
Гость, покинув свой чопорный, светский вид, тоже не выдержал и громко стал хохотать:
– Ваше величество, вы… вы обаятельны… Вы неподражаемы! Вы Цирцея…
– Тысячу первый раз слышу этот самый комплимент! О, если бы я лучше была нимфой Калипсо, вечно юной, никогда не стареющей телом, как не стареется моя неугомонная душа… Мое слабое женское сердце… Но об анатомии потом. Надо сначала немного потолковать о делах. – И, меняя тон, она просто, серьезно заговорила: – Завтра день прощаний… Принц, конечно, ждет не одной почетной шпаги, которую я ему поднесу… Для войны нужно солдат. Для солдат необходимы маркитантки во всех смыслах. Для маркитанток нужны деньги – и трижды деньги. Порочный круг, из которого принцу пока не удалось выскочить… Он посматривал все время мне в руки, хотя ничего и не говорил… Я без слов поняла благородную грусть милого принца. Готова сделать, что могу. И сейчас скажу вам, что именно. Дела России и мои вы знаете. Я с вами откровенна, как с моим другом, которого знала и любила еще до личной встречи… Граф Сегюр, показав вашу депешу из Константинополя, сразу убедил меня, что маркиз Шуазель не только верный слуга Франции, но и преданный, а главное, бескорыстный друг моей империи, значит, и мой! Я давно хотела это вам высказать, доказать… И наконец, случай, хотя далеко не радостный, дал мне эту возможность… Вы у меня. И с вами говорит не императрица, а женщина, расположенная, уважающая, очарованная и вами лично, и вашим благородным характером… Так буду говорить прямо. Денег у нас сейчас мало. Что есть, надо приберегать. Европа всколеблена. Буря из Парижа, от полей прекрасной Франции грозит промчаться по целому миру, задеть и нас… Следует быть готовым ко всему… Все-таки графу д'Артуа теперь же я прикажу выдать сто тысяч ливров. Потом надеюсь выслать еще столько же, если не вдвое… И все силы пущу в ход, чтобы лига осуществилась и скорее вернула трон Франции ее законным государям.
– Ваше величество… Вы видите, слезы наполняют мои глаза… Мои уста…
Действительно, изящный и мужественный на вид, но слабонервный, бывший посланник Франции при султане уже начал проливать слезы, согласно своей кличке плаксы Шуазеля, под которой был популярен в Петербурге.
– Слушайте дальше. Новое правление в Швеции изменило все мои планы. Не будь этого, и карман свой я раскрыла бы шире, и дело все пошло бы быстрее. Но поглядим. Вот что вы должны передать принцу, о чем завтра, при всех неудобно было бы толковать.
– О, вы мудры, государыня, как…
– Сравнения оставим на после… Еще два слова. Я как императрица высказываю и должна высказывать твердую уверенность в успехе дела вашего несчастного принца, в его домогательствах и планах. Но вы знаете, что Екатерина имела случай сноситься с выдающимися умами Франции. И по-моему, есть опасные признаки… Смута глубже, чем мы это говорим, даже чем сами думаем. Что-то старое рухнуло вместе с вашей Бастилией… Что-то скатилось в пропасть с теми священными головами, которые отсекает стальное лезвие отвратительной гильотины… И я боюсь, что мы на пороге полного преображения народов и государств. Я начинаю даже опасаться за свое далекое, мирное, не тронутое пока заразой царство… Конечно, будь что-нибудь, я приму меры. Железной стеной отгорожусь от пожара… Но вам там, на Западе, грозит беда. Скажу прямо – не обижайтесь, мой друг…
– О, ваше величество…
– Я целый месяц наблюдала принца… и окружающих его. Много благородства, много мечтаний и надежд, но… Знаете, все-таки удержать в руках большой кусок легче, чем вернуть его, когда он захвачен другим, даже не по праву. Для этого надо больше сил и ума, чем для сохранения своего добра… И если этого добра не было сил уберечь, то…
– О, государыня… Мрачные взгляды… Но я понимаю их…
– Что делать! Мы одни. Можем, как жрецы, говорить правду. И вот я словно вижу вперед, что может ожидать вашу бедную родину. Там должен явиться вождь… Человек большого ума, железной воли и малосовестливый. Вроде восточных тиранов старых лет, но умнее, хитрее… И он овладеет волей других, овладеет властью. Овладеет Францией. Может быть, целым миром… Только не моим царством, пока буду править я или внук мой Александр!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Екатерина, заливаясь веселым смехом, только делала знаки Шуазелю де Гуфье, который тоже улыбался, но далеко не так весело, как Екатерина.
– Ну, хорошо. Молодец. Ничего не забыл. Скажи папе и маме, что ты мне ничего не говорил. Но я сама помню и постараюсь позаботиться о карманных деньгах твоего папы и о туалетах мамы… Иди, милая обезьянка. Завтра жду!..
Поцеловав пылающее от волнения и удовольствия личико мальчика, она столкнула его с колен, куда он как-то незаметно взобрался и прижался к высокой, еще упругой груди названой бабушки.
Мальчик отвесил придворный церемонный поклон, другой, вдруг поскользнулся на паркете, потерял равновесие и, стараясь не упасть, сделал напряжение всем телом. В ту же минуту послышался не совсем принятый в обществе звук. Мальчик окончательно сконфузился и кинулся к дверям.
– Стой, стой… Ничего, не стыдись… Все, что естественно, в том нет греха…
Но мальчик уже скрылся за дверью.
– Это прямо умора. Все-таки малышу пришлось издать хотя бы один натуральный звук – против воли! – хохоча проговорила Екатерина.
Гость, покинув свой чопорный, светский вид, тоже не выдержал и громко стал хохотать:
– Ваше величество, вы… вы обаятельны… Вы неподражаемы! Вы Цирцея…
– Тысячу первый раз слышу этот самый комплимент! О, если бы я лучше была нимфой Калипсо, вечно юной, никогда не стареющей телом, как не стареется моя неугомонная душа… Мое слабое женское сердце… Но об анатомии потом. Надо сначала немного потолковать о делах. – И, меняя тон, она просто, серьезно заговорила: – Завтра день прощаний… Принц, конечно, ждет не одной почетной шпаги, которую я ему поднесу… Для войны нужно солдат. Для солдат необходимы маркитантки во всех смыслах. Для маркитанток нужны деньги – и трижды деньги. Порочный круг, из которого принцу пока не удалось выскочить… Он посматривал все время мне в руки, хотя ничего и не говорил… Я без слов поняла благородную грусть милого принца. Готова сделать, что могу. И сейчас скажу вам, что именно. Дела России и мои вы знаете. Я с вами откровенна, как с моим другом, которого знала и любила еще до личной встречи… Граф Сегюр, показав вашу депешу из Константинополя, сразу убедил меня, что маркиз Шуазель не только верный слуга Франции, но и преданный, а главное, бескорыстный друг моей империи, значит, и мой! Я давно хотела это вам высказать, доказать… И наконец, случай, хотя далеко не радостный, дал мне эту возможность… Вы у меня. И с вами говорит не императрица, а женщина, расположенная, уважающая, очарованная и вами лично, и вашим благородным характером… Так буду говорить прямо. Денег у нас сейчас мало. Что есть, надо приберегать. Европа всколеблена. Буря из Парижа, от полей прекрасной Франции грозит промчаться по целому миру, задеть и нас… Следует быть готовым ко всему… Все-таки графу д'Артуа теперь же я прикажу выдать сто тысяч ливров. Потом надеюсь выслать еще столько же, если не вдвое… И все силы пущу в ход, чтобы лига осуществилась и скорее вернула трон Франции ее законным государям.
– Ваше величество… Вы видите, слезы наполняют мои глаза… Мои уста…
Действительно, изящный и мужественный на вид, но слабонервный, бывший посланник Франции при султане уже начал проливать слезы, согласно своей кличке плаксы Шуазеля, под которой был популярен в Петербурге.
– Слушайте дальше. Новое правление в Швеции изменило все мои планы. Не будь этого, и карман свой я раскрыла бы шире, и дело все пошло бы быстрее. Но поглядим. Вот что вы должны передать принцу, о чем завтра, при всех неудобно было бы толковать.
– О, вы мудры, государыня, как…
– Сравнения оставим на после… Еще два слова. Я как императрица высказываю и должна высказывать твердую уверенность в успехе дела вашего несчастного принца, в его домогательствах и планах. Но вы знаете, что Екатерина имела случай сноситься с выдающимися умами Франции. И по-моему, есть опасные признаки… Смута глубже, чем мы это говорим, даже чем сами думаем. Что-то старое рухнуло вместе с вашей Бастилией… Что-то скатилось в пропасть с теми священными головами, которые отсекает стальное лезвие отвратительной гильотины… И я боюсь, что мы на пороге полного преображения народов и государств. Я начинаю даже опасаться за свое далекое, мирное, не тронутое пока заразой царство… Конечно, будь что-нибудь, я приму меры. Железной стеной отгорожусь от пожара… Но вам там, на Западе, грозит беда. Скажу прямо – не обижайтесь, мой друг…
– О, ваше величество…
– Я целый месяц наблюдала принца… и окружающих его. Много благородства, много мечтаний и надежд, но… Знаете, все-таки удержать в руках большой кусок легче, чем вернуть его, когда он захвачен другим, даже не по праву. Для этого надо больше сил и ума, чем для сохранения своего добра… И если этого добра не было сил уберечь, то…
– О, государыня… Мрачные взгляды… Но я понимаю их…
– Что делать! Мы одни. Можем, как жрецы, говорить правду. И вот я словно вижу вперед, что может ожидать вашу бедную родину. Там должен явиться вождь… Человек большого ума, железной воли и малосовестливый. Вроде восточных тиранов старых лет, но умнее, хитрее… И он овладеет волей других, овладеет властью. Овладеет Францией. Может быть, целым миром… Только не моим царством, пока буду править я или внук мой Александр!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111