Хозяин дома выступал осторожно и притом величаво, он, правда, не успел расчесать бороду, и в ней золотились соломинки, торчали сучки, а в волосах, переходящих в гриву, запутались палочки и даже сено.
— Разрешите представиться, — произнес кентавр, чуть грассируя. — Я — многоопытный и мудрый кентавр Хирон, хозяин этого дома, законный супруг уважаемой госпожи Харикло. С кем, простите, имею честь?
Хирон протянул Коре руку, и взгляд его ярких блудливых глаз настолько нагло путешествовал по ее телу, что Коре захотелось напомнить Хирону, что она ему не корова.
— Кора, — сказала она, протягивая руку и пожимая теплую жесткую кисть кентавра.
— Как? — Кентавр был поражен, даже отшатнулся… но тут же взял себя в руки.
— Я не ослышался? — спросил он. — Мне приходилось встречаться с Корой, которую порой именуют в наших краях Персефоной, владычицей царства мертвых. Но она разительно отличалась от вас. Означает ли это, что вы сознательно приняли чужое обличье, или мы имеем дело с простым совпадением имен? Наконец-то цивилизованный человек! Кора с облегчением призналась: — Это совпадение. Но мне никто не верит. — Совпадений, — сообщил кентавр, запуская пальцы в бороду и выскребывая оттуда соломинки, — в греческой мифологии даже больше, чем необходимо. Каждый второй персонаж ее имеет двойника. Возьмем, к примеру… Ну кого нам взять? Например, Пар-фену. Не слыхали? Я знавал одну из них, очаровательную, тихую, скромную девушку. Не могу сказать, что она была красива, нет, она уступала многим развратным нимфам и наядам. Но какая стать, какие вишневые глаза под длинными ресницами! Какие нежность голоса и движения тонких рук… Несмотря на то, что отцом ее, без сомнения, был Стафил, все были убеждены, что Хрисотемида впустила на свое ложе Аполлона. Иначе почему он так любил эту девушку? Почему присылал ей цветы и конфеты ко всем праздникам? Хрисотемида поклялась при мне именем Зевса, что не имела никаких сношений с Аполлоном, что они дружили когда-то в ее детстве… Впрочем, я верю Хрисотемиде, и, если вам придется когда-нибудь с ней встретиться, вы сами сможете задать этот вопрос.
Борода была уже очищена, и кентавр запустил пальцы в гриву, для чего ему пришлось изогнуть шею. Он говорил громко, кося лошадиным глазом, несколько странным на человеческом лице, в сторону кухни, где гремела посудой Харикло.
— Что же случилось? — продолжил он свой рассказ. — Стафил, отличавшийся строгостью, послал Пар-фену с сестрой, не запомнил ее имени… Харикло, душечка, как звали сестру Парфены?
Никакого ответа.
— Стафил велел Парфене и ее сестре сторожить погреб, в который были сложены амфоры с молодым вином… Интересно, как этот идиот Никое сложил бурдюки?
— Отлично сложил, — отозвался старый сатир, который как раз в этот момент вышел из кухни, неся стопку круглых горячих хлебов, от которых исходил соблазнительный запах.
Кентавр несколько смутился и тут же продолжил рассказ о Парфене:
— Эти гадкие свиньи… не выношу свиней… забрались в погреб, когда девушки, по одной версии, спали…
— А по другой — баловались с Аполлоном! — крикнул с другого конца двора сатир. — Помолчи. То, что не доказано, не может считаться фактом истории, — оборвал его кентавр. — Главное то, что девушки, спохватившись, увидели, что погреб полон пьяных в стельку свиней, а все амфоры перебиты. В ужасе от наказания, которому их подвергнет отец, девушки побежали к морю. — Все было не так! — решительно заявил сатир. Никое, выходя на открытое место. — Они увидели, что вино погибло, и хотели об этом сказать отцу, но тот при виде разорения решил убить своих дочерей, и они подбежали от него к морю.
— Это бред! — заявила Харикло, появляясь в других дверях, держа в одной руке нож, в другой — луковицу. — Я знаю Стафила, это добрый человек, он души не чаял в своих дочерях.
— Но они же кинулись в море! — заревел Хирон. Никто ему не ответил. Сцена опустела. Кентавр смог закончить свой рассказ:
— Они кинулись в море, но Аполлон подхватил девушек у самой воды и унес их от жестокого отца в Херсонес. Там он их и поселил. Может, вы слышали, где расположен Херсонес? Это далеко на севере, на краю страны скифов и гипербореев, которая именуется Тавридой. Они там вышли замуж, а Аполлон навещал Парфену…
— Все вы, мужики, развратники! — крикнула Харикло из кухни.
— Не обращайте внимания, Персефона, — сказал Хирон. — Но я совершенно забыл, почему я рассказал вам историю о Парфене? Разве вы с ней знакомы?
— Нет, уважаемый господин Хирон, — ответила Кора, — вы говорили лишь о том, что одно имя давали разным людям.
— Правильно! Именно так! Ведь была другая Парфена. Родилась она у той же Хрисотемиды, за несколько лет до того, как родилась первая Парфена. Так вот, ее отцом был именно Аполлон. Вы понимаете?
Кора кивнула, чтобы старый кентавр не пускался вновь в объяснения. Она уже страшно устала и от переживаний, и от длинной дороги, и особенно от монотонного голоса Хирона.
— Вторая Парфена умерла в младенчестве или, скажем, в юности. Может быть, в молодости. Но умерла, не познавши мужчину. И знаете, что сделал Аполлон? Он превратил ее в созвездие Девы. Как будто наше небо и без того не набито созвездиями, как базарная площадь в праздничный день. Но была и третья Парфена, так звали Афину в ее девичьем воплощении. Если будете в Афинах, посмотрите на храм Парфенон. Его назвали так в честь девы Афины, то есть Парфены. Догадались, да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150