Я подобрал треснувший панцирь и лизнул желтую жидкость:
соленая, как морская вода, и мне совсем не понравилась. Я закинул трупик ту
да, где поглубже. Он плавал на поверхности, пока вокруг, изучая добычу, не н
ачала вить круги корюшка Ц затем она принялась озлобленно его кусать, а
потом и вовсе утащила с глаз долой. Руки у меня были все липкие от крабьей
крови, запах моря пристал к ним. Я вдруг сразу почувствовал, как во мне рас
тет желание поубивать их всех Ц до единого.
Малыши не интересовали меня, убивать и убивать хотелось только больших.
Здоровые парни, сильные и яростные, с мощными резцами клешней. Достойные
противники для великого Бандини, завоевателя Артуро. Я огляделся, но ни п
алки, ни прута нигде не обнаружил. На берегу возле бетонной опоры валялис
ь одни камни. Я закатал рукава и стал швырять их в самого большого краба, к
оторый спал на валуне футах в двадцати от меня. Камни ударялись вокруг не
го, в каких-то дюймах, летели искры и осколки, а он даже глаза не открыл посм
отреть, что происходит. Я запустил в него штук двадцать и наконец попал. Ви
ктория! С треском сломанного крекера камень расколол ему панцирь. Пробил
насквозь, пригвоздив к валуну. Краб свалился в воду, и пенные зеленые пузы
ри при-бояпоглотили его. Я смотрел, как он уходит под воду, и грозил ему кул
аком, сердито прощаясь, пока он погружался на дно. Прощай, прощай! Мы, вне вс
якого сомнения, встретимся вновь в ином мире; ты не забудешь меня, Краб. Ты
будешь помнить меня вечно и всегда Ц своего покорителя!
Убивать их камнями было слишком тяжело. Камни оказались такими острыми,
что резали мне пальцы, когда я замахивался. Я смыл с рук кровь и слизь и выл
ез на свет. Потом взобрался на мост и прошел три квартала до лавки шипчанд
лера, где продавали ружья и боеприпасы.
Белорожему приказчику я сказал, что мне нужна мелкашка. Он показал мне мо
щную винтовку, я выложил деньги и купил ее без вопросов. Остаток десятки я
истратил на патроны. Хотелось скорее вернуться на поле битвы, поэтому я в
елел белорожему не заворачивать патроны, а отдать их мне как есть. Ему это
показалось странным, и он внимательно осмотрел меня, когда я сгреб цилин
дрики с прилавка и пулей выскочил из лавки, только что не бегом. Побежал я,
когда очутился снаружи, но тут же почувствовал, как кто-то на меня смотрит
, и оглянулся: ну, конечно, белая рожа стояла в дверях и, прищурившись, смотр
ела мне вслед сквозь жаркий полуденный воздух. Я притормозил до просто б
ыстрого шага, пока не свернул за угол, Ц а там уже припустил вовсю.
Я стрелял крабов весь день, пока плечо не заболело, а глаза не заслезились
от прицела. Я был Диктатором Бандини, Железным Артуро Крабландии. А проис
ходила еще одна Кровавая Чистка на благо Отечества. Они пытались меня св
ергнуть, эти проклятые крабы, у них хватило мужества раздуть революцию, н
о теперь я им отомщу! Подумать только! Меня это просто взбесило. Распрокля
тые крабеныши в самом деле поставили под сомнение мощь Сверхчеловека Ба
ндини! Что это в них вселилось, откуда такая глупая самоуверенность? Ну чт
о ж, сейчас они получат урок и его уже никогда не забудут. Это последний бу
нт, к которому им суждено было подстрекать, клянусь Христом! Думая об этом
, я скрежетал зубами. Какая наглость! О, как я зол, Господи!
Я палил, пока на пальце от спускового крючка не вздулся волдырь. Убил окол
о пятисот, а ранил вдвое больше. Они кинулись в атаку, обезумев от злости и
страха, когда из их рядов начали выбывать убитые и раненые. Взяли меня в бл
окадное кольцо. Толпами кинулись ко мне. Из моря выходили пополнения, дру
гие отряды Ц из-за камней, полчищами шагали по каменистой равнине к неми
нуемой смерти, сидевшей на высоком валуне вне пределов их досягаемости.

Я собрал некоторых раненых в лужицу, провел военный совет и решил отдать
их под трибунал. Потом вытаскивал по одному, сажал на дуло ружья и жал на к
урок. Попался один краб, ярко раскрашенный и полный жизни, Ц он напомнил
мне женщину: вне всякого сомнения, к ренегатам примкнула принцесса, бесс
трашная крабиха, серьезно раненная, одна нога отстрелена, а рука жалко бо
лтается на последнем сухожилии. Она разбила мне сердце. Я провел еще один
военный совет и принял решение: ввиду чрезвычайности ситуации Ц никаки
х половых разграничений. Даже принцесса должна умереть. Приятного мало,
но это нужно сделать.
С тяжелым сердцем опустился я на колени среди мертвых и умиравших и возз
вал к Богу в молитве, умоляя его простить меня за это, самое зверское прест
упление Сверхчеловека Ц за казнь женщины. И тем не менее в конечном итог
е долг есть долг, старый порядок следует сохранить, революцию Ц искорен
ить, режиму следует жить, а ренегатам Ц кануть в Лету. Некоторое время я б
еседовал с принцессой наедине, официально принес ей извинения правител
ьства Бандини и выполнил ее последнюю волю Ц разрешил послушать «Ла Пал
ому», сам просвистел ей мелодию с таким сильным чувством, что под конец ра
сплакался. Потом поднял винтовку к ее прекрасному лицу и спустил курок. У
мерла она мгновенно, достославно, пылающей массой скорлупы и желтой кров
и.
Из чистого почтения и восхищения я приказал воздвигнуть камень там, где
пала она Ц эта потрясающая героиня одной из незабываемых мировых револ
юций, погибшая в кровавые июньские дни правительства Бандини. В тот день
творилась история. Я перекрестил надгробье, почтительно поцеловал его и
в кратком перемирии низко склонил голову. Мгновение, полное иронии. Ибо в
о мне вспыхнуло осознание, что я любил эту женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54