30).], а другое — супружеский разговор с глазу на глаз. “Чувство соразмерности и сообразности” играет и здесь решающую роль: им определяется стиль нашей речи [В. Г. Костомаров, Культура речи и стиль. М., I960, стр. 24-25.].
Помню, как смеялся А.М. Горький, когда бывший сенатор, почтенный старик, уверявший его, что умеет переводить с “десяти языков”, принес в издательство “Всемирная литература” такой перевод романтической сказки:
“За неимением красной розы, жизнь моя будет разбита”.
Горький указал ему, что канцелярский оборот “за неимением” неуместен в романтической сказке. Старик согласился и написал по-другому:
“Ввиду отсутствия красной розы жизнь моя будет разбита”,
чем доказал полную свою непригодность для перевода романтических сказок. Этим стилем перевел он весь текст:
“Мне нужна красная роза, и я добуду себе таковую”.
“А что касается моего сердца, то оно отдано принцу” [Корней Чуковский, Высокое искусство. М., 1941, стр. 62-63.].
“За неимением”, “ввиду отсутствия”, “что касается” — все это было необходимо в тех казенных бумагах, которые всю жизнь подписывал почтенный сенатор, но в сказке Оскара Уайльда это кажется бездарною чушью.
Поэтому книжка “Деловые бумаги” была бы еще лучше, еще благодетельнее, если бы ее составитель обратился к детям с таким увещанием:
— Запомните раз навсегда, что рекомендуемые здесь формы речи надлежит употреблять исключительно в официальных бумагах. А во всех других случаях-в письмах к родным и друзьям, в разговорах с товарищами, в устных ответах у классной доски — говорить этим языком воспрещается. Не для того наш народ вместе с гениями руского слова — от Пушкина до Чехова и Горького — создал для нас и для наших потомков богатый, свободный и сильный язык, поражающий своими изощренными, гибкими, бесконечно разнообразными формами, не для того нам оставлено в дар это величайшее сокровище нашей национальной культуры, чтобы мы, с презрением забросив его, свели свою речь к нескольким десяткам штампованных фраз.
Сказать это нужно с категорической строгостью, ибо в том и заключается главная наша беда, что среди нас появилось немало людей, буквально влюбленных в канцелярский шаблон, щеголяющих — даже в самом простом разговоре! — бюрократическими формами речи.
II
Я слышал своими ушами, как некий посетитель ресторана, желая заказать себе свиную котлету, сказал официанту без тени улыбки:
— А теперь заострим вопрос на мясе.
И как один дачник во время прогулки в лесу заботливо спросил у жены:
— Тебя не лимитирует плащ?
Обратившись ко мне, он тут же сообщил не без гордости:
— Мы с женою никогда не конфликтуем!
Причем я почувствовал, что он гордится не только отличной женой, но и тем, что ему доступны такие слова, как конфликтовать, лимитировать.
Мы познакомились. Оказалось, что он ветеринар, зоотехник и что под Харьковом у него есть не то огород, не то сад, в котором он очень любит возиться, но служба отвлекает его.
— Фактор времени... Ничего не поделаешь! -снова щегольнул он культурностью своего языка.
С таким щегольством я встречаюсь буквально на каждом шагу.
В поезде молодая женщина, разговорившись со мною, расхваливала свой дом в подмосковном колхозе:
— Чуть выйдешь за калитку, сейчас же зеленый массив!
— В нашем зеленом массиве так много грибов и ягод.
И видно было, что она очень гордится собою за то, что у нее такая “культурная” речь.
Та же гордость послышалась мне в голосе одного незнакомца, который подошел к моему другу, ловившему рыбу в соседнем пруду, и, явно щеголяя высокой “культурностью речи”, спросил:
— Какие мероприятия предпринимаете вы для активизации клева?
— Стерегу индивидуальных свиней! — сказал мне лет десять назад один бородатый пастух.
Как бы ни были различны эти люди, их объединяет одно: все они считают правилом хорошего тона возможно чаще вводить в свою речь (даже во время разговора друг с другом) слова и обороты канцелярских бумаг, циркуляров, реляций, протоколов, докладов, донесений и рапортов.
Дело дошло до того, что многие из них при всем желании не могут выражаться иначе: так глубоко погрязли они в своем департаментском стиле.
Молодой человек, проходя мимо сада, увидел у калитки пятилетнюю девочку, которая стояла и плакала. Он ласково наклонился над ней. и, к моему изумлению, сказал:
— Ты по какому вопросу плачешь?
Чувства у него были самые нежные, но для выражения нежности не нашлось человеческих слов.
В “Стране Муравии” даже старозаветный мужик Моргунок, превосходно владеющий народною речью, и тот нет-нет да и ввернет в разговор чиновничий оборот, канцелярское слово:
А что касается меня,
Возьмите то в расчет, -
Поскольку я лишен коня,
Ни взад мне, ни вперед.
Иные случаи такого сочетания двух стилей не могут не вызвать улыбки. Эта улыбка, и притом очень добрая, чувствуется, например, в стихах Исаковского, когда он приводит хотя бы такое письмо одной юной колхозницы к человеку, в которого она влюблена:
Пишу тебе
Официально
И жду дальнейших директив.
Признаться, и я улыбнулся недавно, когда знакомая уборщица, кормившая голубей на балконе, вдруг заявила в сердцах:
— Энти голуби — чистые свиньи, надо их отседа аннулировать!
Фраза чрезвычайно типичная. Аннулировать мирно уживается в ней с отседа и энти.
Но хотя в иных случаях сосуществование стилей и может показаться забавным, примириться с ним никак не возможно, ибо в стихию нормаль-1ной человеческой речи и здесь врывается все та же канцелярия.
Официозная манера выражаться отозвалась даже на стиле объявлений и вывесок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46