ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
За всё это время было только полтора лётных дня: полдня, когда летел Масленников, и день, когда прилетел я.
Снегу нанесло столько, что едва виднелись крыши домов. Даже телеграфные столбы пришлось удлинять.
Мы с бортмехаником ужасно мучились. Становилось нестерпимо стыдно, что мы, люди, умеющие неплохо летать, имеющие в своём распоряжении прекрасную машину, сидим в тепле и бездействии, в то время как наши товарищи-лётчики, затерянные в снежных равнинах, под ударами ледяного ветра, ждут нашей помощи. Но что можно сделать! Двигаться с места в такую пургу – полное безрассудство.
К вечеру мой товарищ со своим бортмехаником, видно, починили рацию, так как прислали нам радиограмму:
«Сели благополучно, не долетая ста километров до Анадыря. Сидим на реке Анадырь. Вышлите посуду для подогрева воды. Дров не надо – есть кустарник. Причиной посадки явилось сомнение, хватит ли бензина».
Настроение у нас, конечно, сильно поднялось. Мой бортмеханик ещё пошучивал, что «они живут там как на даче»: он подсчитал, что у них с собой чуть ли не целый мешок мороженых пельменей, есть палатка и спальные мешки. «Пускай поправляются!» – весело заключил он.
Я тоже был уверен, что высланные за моим спутником нарты быстро доберутся и легко обнаружат его, поскольку он сидел на реке, а это отличный адрес для поисков. На душе стало легче.
А вот с Масленниковым дело было хуже. Посланные нарты вернулись, не отыскав его. Положение было серьёзно. Совершив вынужденную посадку, он радировал в Анадырь:
«Сели хорошо, самолёт цел. Сами здоровы. Находимся, по нашему исчислению, примерно в сорока километрах от вас, в шести–восьми километрах от берега залива, но, возможно, и несколько ближе. Точно определиться не можем. Горизонт закрыт облаками. Высылайте нарты. Завтра нас слушайте в четырнадцать часов».
Масленникову сообщили, что по указанному направлению высланы нарты, но на другой день от него пришла вторая радиограмма:
«Нарты не пришли. Живём в снежной берлоге, вырытой до самой травы. Продовольствия хватит дня на четыре. Вчера Падалка поднимался на сопку и пришёл к заключению, что мы находимся не там, где предполагали. Мы далеко от берега: километров шестнадцать–двадцать, а то и больше. В направлении от нас на двести тридцать градусов виден конец Золотого хребта, подходящего к Анадырю. Предполагаем, что находимся севернее Анадыря. Просим продолжать поиски».
Поиски Масленникова, конечно, осложнились из-за такой перемены «адреса».
Отрадно было видеть, как местные жители по собственному желанию принимали деятельное участие в розысках пропавших лётчиков.
Из Анадыря по первому предполагаемому направлению посадки Масленникова вышли шесть нарт под управлением лучших каюров. Кое-кого из них я знал. Один был переселенец с Украины, но уже старый житель Анадыря – товарищ Наливайко. Ему было пятьдесят три года, а бегал он за нартой так, что не всякий юноша мог угнаться. Другой – осетин Семён Савосев, тоже давнишний житель этих мест. Он любил своих собак, но всегда утверждал, что «на ишаках ездить всё-таки лучше». Третий – бывший шаман, пятидесятилетний чукча Тырке. «Теперь, – говорил он, – люди поумнели, шаманом не проживёшь. Надо работать». Не знаю, каким он был шаманом, но каюр из него получился очень хороший.
Кроме шести нарт, с которыми шла эта знакомая мне тройка, по пути к собачьим упряжкам присоединились ещё пять оленьих нарт, ведомых чукчами. Да из колхоза «Полярная звезда» приехали ещё несколько чукчей с упряжками и просили разрешить им принять участие в розысках.
Всё это было очень отрадно, но… поиски продолжались уже восемь суток. Правда, на шестые сутки был найден мой товарищ, но итог получился неутешительный.
От него пришла такая радиограмма:
«Нарты нас нашли. С помощью товарищей взлетели. Взяли курс на Анадырь. Попали в пургу и сели у левого берега Анадырского залива. Самолёт цел, все здоровы. Вышлите нартами горючее, бак для нагрева воды и дров. Находимся километрах в двадцати пяти от вас».
Таким образом, мой спутник уселся снова. Собачьих нарт в Анадыре больше не оказалось – все были на поисках Масленникова. Пришлось запрячь лошадь в сани с широкими полозьями.
Положение Масленникова и Падалки было значительно хуже.
Они передавали:
«Сидим на голодной норме продуктов. Продержимся ещё дня четыре, а там можно ещё неделю прожить на траве и мху. Однако всё же ищите нас возможно скорее. Мы здоровы. От голода не страдаем, но страдаем от холода и сырой одежды. Привет всем зимовщикам. Пусть не беспокоятся».
Каково было получать такие радиограммы от товарищей, терпящих бедствие, и сидеть на месте!
Наконец погода улучшилась.
Мы с бортмехаником полетели на поиски Масленникова.
Часть Золотого хребта была закрыта туманом. Он закрывал также и горы, расположенные на север от хребта, и пришлось вернуться, ничего не обнаружив.
По дороге я решил проверить, добрела ли до моего товарища лошадка.
Прилетаю к Анадырскому заливу – никакого самолёта там нет! Это меня обрадовало: значит, он улетел.
Я направился к аэродрому через Нерпичий залив. У левого берега что-то чернеет. Подлетаю ближе – самолёт. Около хвоста стоит палатка. Из палатки вылезают люди, бегут в сторону от самолёта и ложатся на снег, изображая своими фигурами посадочное «Т».
Я сел… и встретился со своим потерянным попутчиком.
– Ты что же? – сказал я ему вместо приветствия. – Почему неправильный адрес даёшь? Я тебе послал всё, как ты просил, в Анадырский залив!
– Разве тут разберёшься! – махнул он рукой. – Снегопад… Ничего толком не видно – ну, малость и попутали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Снегу нанесло столько, что едва виднелись крыши домов. Даже телеграфные столбы пришлось удлинять.
Мы с бортмехаником ужасно мучились. Становилось нестерпимо стыдно, что мы, люди, умеющие неплохо летать, имеющие в своём распоряжении прекрасную машину, сидим в тепле и бездействии, в то время как наши товарищи-лётчики, затерянные в снежных равнинах, под ударами ледяного ветра, ждут нашей помощи. Но что можно сделать! Двигаться с места в такую пургу – полное безрассудство.
К вечеру мой товарищ со своим бортмехаником, видно, починили рацию, так как прислали нам радиограмму:
«Сели благополучно, не долетая ста километров до Анадыря. Сидим на реке Анадырь. Вышлите посуду для подогрева воды. Дров не надо – есть кустарник. Причиной посадки явилось сомнение, хватит ли бензина».
Настроение у нас, конечно, сильно поднялось. Мой бортмеханик ещё пошучивал, что «они живут там как на даче»: он подсчитал, что у них с собой чуть ли не целый мешок мороженых пельменей, есть палатка и спальные мешки. «Пускай поправляются!» – весело заключил он.
Я тоже был уверен, что высланные за моим спутником нарты быстро доберутся и легко обнаружат его, поскольку он сидел на реке, а это отличный адрес для поисков. На душе стало легче.
А вот с Масленниковым дело было хуже. Посланные нарты вернулись, не отыскав его. Положение было серьёзно. Совершив вынужденную посадку, он радировал в Анадырь:
«Сели хорошо, самолёт цел. Сами здоровы. Находимся, по нашему исчислению, примерно в сорока километрах от вас, в шести–восьми километрах от берега залива, но, возможно, и несколько ближе. Точно определиться не можем. Горизонт закрыт облаками. Высылайте нарты. Завтра нас слушайте в четырнадцать часов».
Масленникову сообщили, что по указанному направлению высланы нарты, но на другой день от него пришла вторая радиограмма:
«Нарты не пришли. Живём в снежной берлоге, вырытой до самой травы. Продовольствия хватит дня на четыре. Вчера Падалка поднимался на сопку и пришёл к заключению, что мы находимся не там, где предполагали. Мы далеко от берега: километров шестнадцать–двадцать, а то и больше. В направлении от нас на двести тридцать градусов виден конец Золотого хребта, подходящего к Анадырю. Предполагаем, что находимся севернее Анадыря. Просим продолжать поиски».
Поиски Масленникова, конечно, осложнились из-за такой перемены «адреса».
Отрадно было видеть, как местные жители по собственному желанию принимали деятельное участие в розысках пропавших лётчиков.
Из Анадыря по первому предполагаемому направлению посадки Масленникова вышли шесть нарт под управлением лучших каюров. Кое-кого из них я знал. Один был переселенец с Украины, но уже старый житель Анадыря – товарищ Наливайко. Ему было пятьдесят три года, а бегал он за нартой так, что не всякий юноша мог угнаться. Другой – осетин Семён Савосев, тоже давнишний житель этих мест. Он любил своих собак, но всегда утверждал, что «на ишаках ездить всё-таки лучше». Третий – бывший шаман, пятидесятилетний чукча Тырке. «Теперь, – говорил он, – люди поумнели, шаманом не проживёшь. Надо работать». Не знаю, каким он был шаманом, но каюр из него получился очень хороший.
Кроме шести нарт, с которыми шла эта знакомая мне тройка, по пути к собачьим упряжкам присоединились ещё пять оленьих нарт, ведомых чукчами. Да из колхоза «Полярная звезда» приехали ещё несколько чукчей с упряжками и просили разрешить им принять участие в розысках.
Всё это было очень отрадно, но… поиски продолжались уже восемь суток. Правда, на шестые сутки был найден мой товарищ, но итог получился неутешительный.
От него пришла такая радиограмма:
«Нарты нас нашли. С помощью товарищей взлетели. Взяли курс на Анадырь. Попали в пургу и сели у левого берега Анадырского залива. Самолёт цел, все здоровы. Вышлите нартами горючее, бак для нагрева воды и дров. Находимся километрах в двадцати пяти от вас».
Таким образом, мой спутник уселся снова. Собачьих нарт в Анадыре больше не оказалось – все были на поисках Масленникова. Пришлось запрячь лошадь в сани с широкими полозьями.
Положение Масленникова и Падалки было значительно хуже.
Они передавали:
«Сидим на голодной норме продуктов. Продержимся ещё дня четыре, а там можно ещё неделю прожить на траве и мху. Однако всё же ищите нас возможно скорее. Мы здоровы. От голода не страдаем, но страдаем от холода и сырой одежды. Привет всем зимовщикам. Пусть не беспокоятся».
Каково было получать такие радиограммы от товарищей, терпящих бедствие, и сидеть на месте!
Наконец погода улучшилась.
Мы с бортмехаником полетели на поиски Масленникова.
Часть Золотого хребта была закрыта туманом. Он закрывал также и горы, расположенные на север от хребта, и пришлось вернуться, ничего не обнаружив.
По дороге я решил проверить, добрела ли до моего товарища лошадка.
Прилетаю к Анадырскому заливу – никакого самолёта там нет! Это меня обрадовало: значит, он улетел.
Я направился к аэродрому через Нерпичий залив. У левого берега что-то чернеет. Подлетаю ближе – самолёт. Около хвоста стоит палатка. Из палатки вылезают люди, бегут в сторону от самолёта и ложатся на снег, изображая своими фигурами посадочное «Т».
Я сел… и встретился со своим потерянным попутчиком.
– Ты что же? – сказал я ему вместо приветствия. – Почему неправильный адрес даёшь? Я тебе послал всё, как ты просил, в Анадырский залив!
– Разве тут разберёшься! – махнул он рукой. – Снегопад… Ничего толком не видно – ну, малость и попутали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117