но лидеры либеральной партии и большая часть ее членов были под влиянием Асквита. Либеральные министры и члены либеральной партии, примыкавшие к премьер-министру, могли говорить от имени своих избирательных округов, но не могли ссылаться на официальное и коллективное мнение всей партии. Во время войны это обстоятельство никого особенно не заботило. Разногласия, проявлявшиеся в палате общин, объяснялись не партийными соображениями, а различной оценкой значения той или иной личности, да и кроме того вращались исключительно вокруг вопроса о наилучших способах достижения победы. Но после заключения перемирия положение внутри либеральной партии приобрело для премьер-министра практическое значение и стало вызывать у него серьезную тревогу. Он оставил путь ортодоксального либерализма; было известно, что он был главным инициатором закона о принудительном военном наборе; он горячо боролся с теми, кто по убеждениям совести противился военной повинности; он не стеснялся нарушать и понижать либеральные принципы; он вытеснил из состава правительства своего прежнего вождя, уважаемого лидера либеральной партии, и почти всех своих прежних коллег по кабинету и лишил их возможности принимать какое бы то ни было участие в ведении войны. Естественно, что его личную роль в одержанной союзниками победе они оценивали иначе, чем приветствовавшие его народные массы. Они питали к нему вражду, были компетентными, хорошо осведомленными политиками и распоряжались партийным аппаратом. Во время единственного важного партийного голосования, принятого по вопросу об отношении к Ллойд-Джорджу, выяснилось, что среди либеральных членов палаты имелось сто девять закоренелых оппонентов и семьдесят три сторонника премьер-министра. Кроме того было очевидно, что немедленно по подписании.мира лейбористские министры будут отозваны рабочей партией из состава правительства. Правда, премьер-министра решительно и лойяльно поддерживала консервативная партия, представлявшая собою сильную и целостную организацию, в которой он однако участия не принимал. Поэтому, как только на пороге политического сознания снова появились вопросы партийной политики, положение Ллойд-Джорджа, находившегося тогда в зените своей славы, стало исключительно непрочным.
Но в тот момент общее внимание было сосредоточено на приближающейся мирной конференции, и перед умом политиков вставали исторические картины Венского конгресса. Париж стал центром мира, куда страстно стремились отправиться все наиболее крупные государственные деятели держав-победительниц, как только им удавалось покончить с неотложными внутренними делами. Ллойд-Джорджу было нелегко избрать своих ближайших сотрудников. Правых конечно должен был представлять консервативный лидер, Бонар Лоу. Варне должен был представлять рабочую партию. Для удобства численность делегаций отдельных стран была ограничена тремя лицами, и следовательно в британскую делегацию никого больше нельзя было включить. Но необходимо было принять во внимание и двух других лиц, очень различных по характеру и поведению; каждый из этих деятелей мог многое дать и во многом отказать. Первый из них был лорд Нортклиф, который, с одной стороны, был вооружен «Таймсом», с другой – вездесущей «Дейли Мэйль» и на этом основании считал себя равным любому политическому лидеру. Пови-димому он был готов настаивать на своих претензиях и мстить за их отклонение с такой непосредственностью, которая едва ли была возможной для государственного деятеля. Приближались общие выборы в парламент, и разумная, умелая помощь этих двух больших газет, послушно исполнявших приказы своего владельца, казалась премьер-министру серьезным фактором успеха. Тем не менее, назначить лорда Нортклифа главным делегатом мирной конференции, минуя Бальфура, министра иностранных дел, и всех премьер-министров Британской империи, было невозможно.
Вторым персонажем был лидер либеральной партии. Как в момент пребывания своего у власти, так и после своего падения Асквит решительно отказывался служить под начальством Ллойд-Джорджа или хотя бы в одном кабинете с ним; на всякое предложение такого рода и он лично, и его друзья обычно смотрели, как на великое оскорбление. Тем не менее в недели, непосредственно следовавшие за победой, он дал понять, что не откажется участвовать в заключении мира в качестве вождя своей партии. Это во многих отношениях усилило бы позицию премьер-министра. Мирные переговоры должны были затянуться на много месяцев, и тесное сотрудничество премьер-министра и либерального лидера не могло не способствовать устранению образовавшейся между ними пропасти. Личные качества Асквита также оказали бы неоценимую услугу на конференции. Но с другой стороны, включение его в состав делегации еще более разгневало бы лорда Нортклифа. Взвесив все эти противоречивые соображения, Ллойд-Джордж решил не увеличивать состава делегации сверх тех пределов, какие были установлены по соглашению с другими державами.
Я не сомневаюсь, что с его собственной точки зрения такое решение было ошибкой. Консервативной партии он по-настоящему не знал; вскоре он должен был потерять министров рабочей партии; а между тем ему предоставлялась теперь возможность загладить свою вину перед вождем, которому он был во многом обязан, и снова объединить силы либеральной партии, на которую он мог вполне полагаться в мирное время. Но помимо всех личных и политических соображений в интересах страны было чрезвычайно важно обеспечить участие всех партий в заключении мирного договора;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191