Маршал Фош, осененный неувядаемой славой, обращаясь к присутствующим, в памяти которых были живы его последние подвиги, заявил: «Нам необходим левый берег Рейна. Никакая помощь англичан или американцев не может быть достаточно сильна и своевременна для того, чтобы не допустить катастрофы на равнинах французского севера, оградить Францию от поражения, или, в том случае, если она захочет сохранить свои армии, избавить ее от необходимости отводить назад за Сомму, или Сену, или Луару, с целью дождаться там помощи от союзников. Рейн представляет собой в настоящее время ту преграду, которая необходима для безопасности Западной Европы, а следовательно, и для безопасности цивилизации».
На это американцы и англичане возразили: «Но ведь германцы живут по обе стороны Рейна. Как же вы сможете ими управлять?» Маршал Фош принужден был опять вернуться ко времени Наполеона и его рейнской конфедерации. «Долг требует от нас, – сказал он (31 марта), – определенной политики по отношению к областям, расположенным на левом берегу Рейна, мы должны дать населению этих областей права, которые были бы совместимы со свободой наций. Фактически эти области всегда были независимы или были частью независимых государств центральной Германии». Прения по этому вопросу носили крайне напряженный характер. Ллойд-Джордж задал два вопроса: «Если германцы будут знать, что Великобритания и США связаны обязательствами оказывать Франции поддержку, – думаете ли вы, что несмотря на это они все же начнут против Франции военные действия?» Маршал Фош ответил, что если они будут уверены в том, что со стороны России им не грозит никакой опасности, то сделают это без всяких колебаний. «А если численность германской армии будет сокращена до численности британской армии – что тогда?» – задал свой второй вопрос Ллойд-Джордж. Фош ответил, что это их не остановит, так как фактически германская армия сокращена не будет. Он сказал, что существование туннеля под Ла-Маншем также не изменит положения сколько-нибудь значительно.
Было очевидно в то же время, что население прирейнских областей скорее предпочтет принадлежать побежденной Германии, чем победоносной Франции. Равным образом эти области не желали образовывать самостоятельного буферного государства. В результате конференция в самом начале своей деятельности зашла в тупик.
И президент Вильсон, и Ллойд-Джордж прекрасно понимали опасности и опасения Франции. Вильсон надеялся, что Лига наций даст Франции, наравне с другими нациями, гарантию в том, что неприятель не вторгнется в ее пределы. Но французы, несмотря на всю свою готовность воспользоваться покровительством Лиги, искренно не верили в ее могущество. Когда же из проекта договора было изъято заключавшееся в нем раньше условие, предусматривавшее применение вооруженных сил против нарушителя мира, и остался один только финансовый и экономический бойкот, вряд ли можно было спорить с скептическим отношением к этому французов.
Пребывание президента Вильсона в Соединенных Штатах и те оговорки в условиях, которые он был принужден сделать в угоду американскому общественному мнению, еще более ослабили Лигу. С этого момента стало ясно, что, требуя от Франции отказа от рейнской границы, необходимо дать ей какую-нибудь другую добавочную гарантию ее безопасности. Ллойд-Джордж уже раньше предвидел, что это неизбежно. Он еще более, чем Вильсон, был убежден в опасности подчинения германского населения чужеземному владычеству. Оба – и он, и Вильсон – отказывались обсуждать вопрос о том, чтобы отодвинуть германцев за Рейн, и оба все острее ощущали необходимость найти какие-нибудь другие гарантии безопасности Франции.
Первой и наиболее существенной предосторожностью являлось разоружение Германии, но странным образом маршал Фош и все военные люди Франции относились к этому вопросу апатично. В условии перемирия маршал не включил никаких мер предосторожности в смысле демобилизации Германии и ее разоружения, за исключением требования о сдаче большого количества пушек. По этому поводу говорили, что он не верил, чтобы принудительно общее разоружение могло представлять нечто прочное и длительное, и что поэтому он не желал подписывать свое имя под таким условием, исполнение которого он не мог гарантировать. Он глубоко не доверял никаким заверениям Германии и считал, что какие бы обещания Германия ни давала, она не замедлит создать и вооружить новые военные силы, лишь только ей будет предоставлена свобода действий.
Под энергичным давлением премьер-министра английские делегаты комиссии по разоружению настойчиво требовали самых решительных мер. Ллойд-Джордж настаивал на том, что германская армия не должна быть сильнее британской, что она не должна быть основана на воинской повинности и что в основе ее не должна лежать краткосрочная военная служба. Она должна была представлять собою добровольческую, профессиональную армию с минимальным сроком службы в двенадцать лет для каждого солдата. Этим путем Германия будет лишена возможности подготовить резервы. В общем численность такой армии не должна была превышать 200 тыс. человек. Предложения подобного рода были сделаны и для германского флота. Французы не без некоторого колебания склонились на эту точку зрения, выраженную с такой силой и инициативой. Схема эта была абсолютно чужда всем понятиям и взглядам, господствовавшим на континенте Европы. Она шла вразрез с принципом военной готовности, принципом, представлявшим собою наследие революции и высшую гарантию целости и свободы французской республики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191