Наталья Пазловна внезапно покраснела и звонко расхохоталась. — Тебя бы в мужской стриптиз.
Похоже, все происходящее ей очень нравилось…
— Глаза мне завяжи. — Юра указал подбородком на ветхую от времени полоску замши. — Потуже.
— Как скажете, кудесник. — Научная сотрудница подошла вплотную и ловко закрепила повязку:
— Ну ты, Юрка, и хорош теперь.
Титов ее уже не слышал. Он вдруг понял, что начинает чувствовать неясный пока ритм, пение его сделалось пронзительным, а звуки, казалось, рождались не в горле, а выходили прямо из живота. Несмотря на завязанные глаза, он увидел разливающийся вокруг свет. В этом свете он все видел иначе — стеллажи, экспонаты, Наталью Павловну. Ухмыльнувшись, он вдруг заметил, что она беременна. Тем временем далекие удары камлата в чьих-то могучих руках приблизились, и, двигаясь сообразно с ними, Юра ощутил, как на него с бешеной скоростью надвигаются бескрайние, сверкающие под солнцем просторы тундры, над которой великий Айеке-Тиермес гонится за огромным золоторогим оленем Мяндашем. Подобный вихрю танец неожиданно прервался, и, обессилев, аспирант неподвижно вытянулся на грязном полу, чувствуя, как он стремительно переносится сквозь прозрачные воды Сеид-озера куда-то глубоко под землю. Он не слышал, как вскрикнула научная сотрудница, как, громко стуча каблучками, побежала звать на помощь. Он беззвучно двигался по Ябме-Акка-абимо — стране Матери-Смерти, где праведно живут души добрых людей. Быстро миновав рай саамов, он очутился возле мрачного спуска, окруженного остроконечными черными базальтовыми скалами, и, мгновенно оказавшись в еще более глубинном царстве смертоносного Рото-Абимо, своими глазами узрел невыносимые муки тех, кто прожил свою жизнь во зле. Грешники медленно замерзали в студеных водах бездонных адских озер, страшный оборотень Тал огромными когтями сдирал кожу с их голов, ужасные упыри-равки грызли железными зубами их кости, и постепенно их сердца превращались в осколки льда. От созерцания чужих страданий аспиранта оторвал громоподобный, похожий на звук водопада голос. Обернувшись, он увидел горящие кровавым огнем глаза самого Рото-Абимо.
— Ты услышал звук моего камлата, — подобно сходящей с гор лавине произнес владыка ада. — Я научил тебя своей волшебной песне, и теперь мы будем всегда вместе — ты и я. — На Титова надвинулось темное облако, на мгновение он ощутил свое сердце прозрачной звенящей льдинкой, плавающей в черных водах озера Смерти, и его закатившиеся глаза открылись.
Прямо перед собой он увидел взволнованное лицо научной сотрудницы.
— Ну как он там, Наталья Павловна? — В дверях послышался козлитон директора. — «Скорая» уже едет.
Аспирант поднялся на ноги так стремительно, что его спасители отшатнулись. Во всем его теле ощущалась небывалая легкость, оно было просто переполнено энергией, а в голове слышался далекий звук камлания Рото-Абимо: «Голод, голод, голод…» Мгновенно что-то темное и вязкое обволокло мозг Титова, ощущая, что движется в такт с могучей, всеразрушающей силой, он подскочил к козлобородому музейщику и одним движением порвал дряблое старческое горло. Наталья Павловна дико завизжала от ужаса, но когда аспирант рывком содрал с нее платье, она вдруг замолкла и судорожным движением прикрыла грудь.
— Юра, ну что ты делаешь, Юра… Не надо…
Рассмеявшись, Титов скинул с себя мешавшую ему парку и схватил научную сотрудницу за волосы. В мгновение ока он разорвал на ней трусики и, не обращая внимания на крики, швырнул ягодицами кверху на ворох истлевшего барахла. Мощным движением он глубоко вошел в податливое женское тело и не останавливался до тех пор, пока глаза его не закатились и из груди не вырвался торжествующий крик обладания. Где-то далеко-далеко в его сознании по-прежнему звучали ритмы камлата. Брезгливо глянув на ставшее ненужным, потерявшее всю свою привлекательность тело Натальи Павловны, аспирант ухмыльнулся и сломал ей шейные позвонки. Научная сотрудница, коротко вскрикнув, неподвижно вытянулась, а из коридора уже слышался голос:
— Сюда носилки давайте.
И в заказник ввалился сержант из охраны в сопровождении пары санитаров.
Мент оказался не дурак. При виде двух трупов и аспиранта с голым торсом, густо измазанным кровью, он не растерялся. Без всяких там «Стой, стрелять буду!» вытянул из кобуры ПМ, дослал патрон и, рявкнув: «На колени, руки на затылок», — нацелил пушку Титову прямо в лоб. «И-и-и!» — раздался звук отрикошетившей пули. Поднырнувший под руку сержанта аспирант порвал ему сонную артерию и молнией метнулся в коридор. Оттуда раздались крики: «Стоять! Стоять!» Раздались резкие хлопки выстрелов, что-то с грохотом упало на пол, и наступила тишина, но ненадолго — скоро распахнулась дверь и заваливший аспиранта старшина втащил его тело в заказник.
Титов был без сознания — два девятимиллиметровых кусочка свинца глубоко засели у него в животе, из аккуратных входных отверстий обильно струилась кровь.
— Смотрите, чтобы не сдох. — Старшина сурово посмотрел на санитаров и побежал звонить своим. — Шкуру спущу.
Вызвав оперативную группу, он поспешил назад и еще в коридоре услышал чью-то громкую, забористую ругань. Он открыл дверь, увидел бледные, перекошенные от изумления лица эскулапов и, следуя за их взглядами, остолбенел: задержанный, загибавшийся пять минут назад, сидел на полу и, громко матерясь, растирал огромный розовый шрам на животе. Подыхать он, похоже, и не собирался.

На кладбище было ветрено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113