Попал качественно — с предельной концентрацией…
На мгновение в зале повисла тишина — ошалевшая публика изумленно замерла, не зная, как реагировать. Один лишь рефери что-то возмущенно крикнул, но, получив сразу же лоу-кик под колено, упал и, схватившись за сломанную ногу, дико заорал. Секунду Саня вслушивался, по его лицу расползалась довольная улыбка, потом провел боковой ребром ступни в широко раскрытый рот судьи и, когда тот стих, двумя жуткими ударами в лицо вырубил выскочившего на ринг Семеныча. В голове его бешено стучало: «Убей, убей, убей!»
Не дожидаясь, пока тело тренера упадет на пол, Шустрик пнул его ногой в пах и, содрав зубами лейкопластырь с перчаток, с яростью принялся от них избавляться. На трибунах поднялся шум. Не обращая внимания на крики, Панкратов подскочил к судейскому столу и теперь, когда ему уже ничто не мешало, показал себя достойным бойцом-рукопашником. В мгновение ока он раздробил кому-то нос, кому-то вынес челюсть, кому-то вмял трахею, а дернувшийся было недоумок-боксер быстренько залег с расплющенным мужским достоинством.
— Учись, сынок. — Саня криво улыбнулся. Тут его внимание привлекла почтеннейшая публика.
— Падлы, козлы! — дико вскрикнув, он устремился к ближайшей трибуне и сильным ударом колена в лицо вырубил орущего от страха очкастого дядьку. Затем, не опуская ноги, провел круговой хлест в ухо его сразу обмякшего соседа. Публика дрогнула, послышался женский визг.
В этот миг Шустрик увидел в проходе милицейские фуражки. Он захрипел от ярости и начал стремительно приближаться к стражам порядка — настало время указать ментам поганым на их место у параши. Засветив с ходу одному основанием стопы в нос, другого Саня подсек и уже добивал коленом, как вдруг услышал пронзительную команду: «Стой, стрелять буду!», сопровождаемую клацаньем затвора. С бешеным рычанием он попытался сблизиться с командиром, одновременно уходя с линии атаки, однако что-то с силой подбросило его вверх. От страшной боли Саню скрючило, затем она ушла, и не осталось ничего, кроме непроглядной, стремительно сгущающейся пелены мрака. Потом исчезла и она…

Ленинград. Развитой социализм. Осень
Вначале было ощутимо легкое движение воздуха, будто по лабораторному боксу пролетел слабый ветерок, потом зазвенели плафоны светильников, где-то далеко как будто лопнула тонкая стальная струна, и на поверхности воды побежала рябь. Ухоженные женские руки придвинулись чуть ближе. В стакане появились пузырьки, они стали подниматься кверху, и вскоре вода забурлила, словно в кипящем чайнике.
— Спасибо, Мадина Тотразовна, отдыхайте, — повелительно произнес мужской голос.
Высокая худенькая дигорка медленно открыла глаза.
— Хорошо. — Она кивнула, поднялась и закрыла за собой прозрачную дверь бокса.
Зазвенел телефон внутренней связи. Протянув руку, смуглость кожи которой подчеркивал белоснежный рукав халата, плотный лощеный мужчина приложил ухо к трубке:
— Майор Кантария.
На его лобастой голове просвечивала плешь, губы прикрывали рыжеватые усы. Сразу чувствовалось, что он не грузин, а мегрел.
— Есть, товарищ полковник. — Дослушав до конца, он отключился и посмотрел на сидевшую перед экраном монитора, не старую еще женщину: — Зоя Павловна, я к шефу. — Он ухмыльнулся и быстро снял халат. — Продолжайте без меня, пощупайте еще разок этого циркача, как он работает на уровне эфирного поля. Будет филонить, оставим его без сладкого…
«Для меня нет тебя прекрасней, но ловлю я твой взгляд напрасно…» — Кантария вышел из бокса и двинулся вдоль длинного, ярко освещенного коридора. Пройдя через просматриваемый телекамерами тамбур, он уперся в массивную стальную дверь, надавил кнопки кода и, очутившись в кабине лифта, вставил личный ключ в прорезь замка. Когда зажегся зеленый огонек, он выбрал нужный этаж и, зная, что за ним сейчас наблюдают из Центральной, с непроницаемым выражением лица двинулся наверх. Скоро лифт остановился, створки рокочуще раздались в стороны, и Кантария подошел к турникету, рядом с которым скучали двое комитетских прапорщиков. Предъявив пропуск, он миновал зимний сад с фонтаном и вскоре очутился в уютном предбаннике, где размещалась за компьютером неприступная дива.
— Здравствуйте, Зиночка.
— Здравствуйте, Тенгиз. — Она чуть скривила в Улыбке пухлогубый рот и нажала кнопку селектора. — Валерий Анатольевич, к вам майор Кантария.
Щелкнул блокиратор бронированной двери, и Кантария очутился внутри.
— Разрешите, товарищ полковник?
— Располагайтесь, Тенгиз Русланович. — Хозяин кабинета кивнул и властно указал на место за столом, где уже собрались начальники всех прочих институтских отделов. — И больше не опаздывайте.
Тут же был и зам по науке. Неизвестно, как у других, а у майора он вызывал стойкое чувство отвращения. Возможно, из-за своей вечной небритости и коротких волосатых пальцев, все время елозящих по краю стола. Однако нельзя было не признать, что главный подручный шефа явно не дурак, к тому же с отлично подвешенным языком…
Речь шла о давно уже разрабатываемом объекте «Ш» — аспиранте Юрии Федоровиче Титове. За свои неполные двадцать девять лет он успел немало: получил вышку по статье 102 УК, сбежал, ухлопав конвойных, из зала суда, а теперь реально контролировал все криминальные структуры города. Палец зама нажал на кнопку пульта, и на экране появилось изображение стройного сухощавого человека с приятным, несколько узкоглазым лицом. Он не спеша вышел из ресторанных дверей, затем на секунду замер, будто к чему-то прислушиваясь, и тут же жутким по силе ударом снес полчерепа стоявшему неподалеку плотному мужчине с цепким, пронизывающим взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113