Там, где в языке рядом с английским словом сосуществует его французский синоним, первый имеет, как правило, более конкретное, вещественное и приземленное значение: достаточно сравнить такие синонимы, как friendship (дружба) и amity (дружественные отношения), happiness (счастье) и felicity (блаженство).
Поэтому, когда говоришь на английском языке: «Нас поприветствовали от всего сердца» (we have been given a hearty welcome), чувствуешь себя более комфортно и непринужденно, чем когда говоришь: «Нам оказали сердечный прием» (we have been granted a cordial reception).
Вся моя жизнь так или иначе прошла в покорении Великобритании. Сначала я покорял ее современный язык, потом его глубинные старинные отголоски, далее я приступил к непосредственному вторжению, раз за разом ступая на ее увлажняемую туманами травянистую землю.
Я забирался в самые захолустные уголки, маленькие, оставленные Богом и Временем деревушки в среднеанглийской округе Cotswold. Я даже каламбурил, называя этот район Ghost World (Призрачный мир)…
Пользуясь данной мне в распоряжение тысячей жизней, я стоял на бастионах крепостей в Уэльсе, посещал могилу короля Артура в руинах собора в Глас-тонбери, купался в древнеримских купальнях курортного городка Баг.
Кстати, было занимательно наблюдать, как британцы нашпиговывали свой Вестминстерский собор мертвецами! У британцев явно сдвиг по фазе насчет мертвецов…
Милая Англия, увы! я не могу пить твое горькое пиво, как бы оно ни было привлекательно в своей глубинной темноте.
Англия так и осталась для меня неисчерпаемой и, покоряя ее, я неожиданно заметил, что она покорила меня.
Глава двадцать пятая
Как я лобзал Голландию в ее влажные прохладные губы
Году в 1997-м, а может, и в каком-нибудь другом, кто теперь упомнит? Короче, лежал я на своей кровати, подверженный очередному приступу меланхолии, связанной со страхом за бизнес и с предчувствием неминуемого разорения; кроме того, я боялся: ограбления, похищения детей, смерти моей и кого-либо из близких, тюремного заключения, аварии, предательства друзей и так далее. До того как мне лишь в 2005 году прописали серотонин-реаптейк ингибиторы, такие приступы частенько со мной приключались. А потом мой невроз и вовсе собрался приковать меня к постели. Что такое серотонин-реаптейк ингибиторы? Да это таблетки «прозак», или с другими названиями, но подобным действием. Продолжаешь жить, как во сне, но живется значительно легче. Рекомендую.
Итак, в те далекие времена мой невроз еще не был для меня столь очевидным медицинским явлением, и лечиться приходилось громкими увлеченными скандалами с окружающими и дорогостоящими поездками на край земли в неожиданное для всех время.
Моя милая многотерпеливая жена Анюта, она же Маськин, явилась ко мне с зимней шапкой, несмотря на то, что проживали мы в те времена в Израиле и там необходимость в этом теплом и уютном предмете случалась нечастно.
В шапке оказались бумажки с названиями всех основных столиц Европы, вплоть до Рейкьявика…
– Тяни, – строго сказала она, и я вытянул «Амстердам».
На следующий день мы очутились на амстердамском вокзале, прибыв на поезде из аэропорта. Я был так восхищен забытым духом северного города, что захотел идти в отель пешком, но был вовремя образумлен, и мы взяли такси. Поселились мы на улице Рус-ланд, 17, в роскошном отеле «Радиссон». В лобби отеля стоял огромный макет парусника, который навел меня на мысль коллекционировать модели парусников, большая часть из которых поломалась при многочисленных переездах…
Итак, Голландия. Я смотрел в окно отеля на мле-кообразное небо над крышами Амстердама. Меня пронизывало спокойствие и чувство защищенности. Израиль с его взрывающимися каждую неделю автобусами казался диким, нелепым, кошмарным сном.
Вдруг близлежащая колокольня заиграла чарующую музыкальную фразу, которая до сих пор звенит у меня в ушах… У меня проблемы со слухом. Слух у меня далеко не абсолютный, но вот извольте ознакомиться…
Я, конечно, переврал мелодию. Ее автор, кажется Бах, огрел бы меня смычком, если бы мог… Но вы уж простите наивное стремление моей слабо разбирающей ноты души к прекрасной последовательности колебаний воздуха, называемой «музыкой».
– Что-то очень неправильно в нашей жизни, – заговорил я, не отводя взгляда от черных крыш и белеющего влажного неба. – Зачем мы живем в дикой стране, где каждый шорох пронизан ожиданием нелепой смерти? Зачем мы страдаем от жары и тупого в своей голубизне раскаленного неба? Зачем мы едим невкусную кошерную колбасу? Стоимость жизни в этой стране не намного больше, чем в Израиле, только в Израиле за те же деньги нам впихивают вместо жизни фальшивку… Мы стоим на пороге электронно-интернетной эры, когда станет все равно, где человек находится. Я добьюсь возможности руководить своим бизнесом на расстоянии и уеду жить туда, где наслаждаешься каждым вздохом, каждым глотком холодного морского воздуха, каждым звуком, каждым мгновением жизни.
Подобные речи были слишком революционны для Анютки, впоследствии известной под кличкой Мась-кин, и, таким образом, я был понят не сразу и не окончательно… Дело в том, что мое парадоксальное мышление, страдающее нелогичностью на обыденном уровне, обычно повергает всех окружающих в растерянность, переходящую в раздражение.
Итак, в этот приезд в Европу осуществить свой смелый план мне не удалось. Я попробовал поехать на поезде в Париж (ибо до того, как там впервые побывал, все время туда стремился), но поскольку гостиница была оплачена, Анюта убедила меня вернуться в Амстердам, снявшись с поезда в Антверпене и повернув назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113