Я не верила, что этот человек способен причинить кому-то вред, так зачем было втягивать его в неприятности?
– Затем, что тогда улеглась бы шумиха вокруг твоего имени, да и подозрения в убийстве Бена пали бы именно на него. – Сэбин с любопытством разглядывал нахмуренное лицо Мэлори. – А ты не воспользовалась такой великолепной возможностью… Любопытно.
– Я и сама была в силах справиться со всем этим, – пожала плечами женщина. – Когда человек с детства полагается только на самого себя, он быстро взрослеет и становится жестким.
– Это ты, что ли, жесткая? – вздернул брови Сэбин. – Кто угодно, только не ты.
– Возможно, у тебя есть основания считать меня бесхребетной после того, как позорно я сдалась, но…
– Я не сказал, что ты бесхребетная, однако жесткости в тебе не больше, чем у новорожденного котенка. – Внезапно лицо его озарилось улыбкой. – Но должен признаться, я чертовски этому рад.
Мэлори вскинула на собеседника удивленный взгляд:
– Почему?
– Потому что, если уж кто-то и жесток, так это я, но никаких преимуществ мне это не дает.
Сэбин встал, обошел письменный стол и приблизился к Мэлори. Она инстинктивно напряглась и отступила назад.
– Не бойся, я не настолько глуп, чтобы приставать к тебе сейчас. Я допустил ошибку и знаю, как ее исправить. Кроме того, бизнесмена отличает способность анализировать рынок, предвидеть, когда на нем настанет спад, когда – оживление, и в зависимости от этого планировать свои действия. – Сэбин протянул руку и прикоснулся к щеке женщины. – А я очень хороший бизнесмен, Мэлори.
Перед внутренним взором Мэлори возникла картина: она, обнаженная, лежит на кожаном диване, а Сэбин, олицетворяя силу и мужественность, склонился над ней.
Улыбка на ее лице угасла.
– Интересно, о чем ты думаешь? Может, на нашем рынке наблюдается все же не спад, а оживление?
– Нет. – Мэлори сглотнула комок в горле и сделала еще один шаг назад. – Я… не могу понять, откуда взялся мой голос в конце видеозаписи. Ведь я не говорила этих слов.
– Из разрозненных фраз, произнесенных совершенно в ином контексте, профессионалы могут смонтировать все, что угодно, – равнодушно пожал плечами Сэбин. – Бьюсь об заклад, Бен считал, что придумал гениальный ход. Он, впрочем, был недалек от истины.
– Когда я смогу уехать?
– Ты снова за свое!
– Да. – Мэлори облизнула губы. – Я размышляла о том чувстве, которое ты испытывал ко мне, и поняла: оно было вызвано, во-первых, раздражением, поскольку ты полагал, что я обманываю тебя, и, во-вторых, твоим желанием обладать недостижимым. Теперь ты знаешь, что я не имела никакого отношения к тому, что Бен вымогал у тебя деньги, значит, одна из этих причин отпала. – Немного помолчав, Мэлори продолжила:
– Да и я сама больше не являюсь для тебя недостижимой мечтой, поскольку ты мною уже овладел.
– Стало быть, проблема автоматически снимается, так, по-твоему? – недоуменно вздернул брови Сэбин. – Ты всегда проявляешь такую склонность к аналитическому мышлению?
– Да, – утвердительно кивнула она, – это упрощает жизнь. Всегда надо задумываться, почему люди поступают так, а не иначе.
– Понятно, – протянул Сэбин, прислонившись к столу и скрестив руки на груди. – Значит, из твоих умозаключений следует, что я должен тебя немедленно отпустить?
– Надеюсь, что так и будет.
Он с сомнением покачал головой:
– Разве я могу так поступить после того, как только что ты сделала это невозможным?
Мэлори недоуменно воззрилась на Сэбина. В его глазах плясал огонек.
– Ты намерена сбежать. И если тебе это удастся, ты снова станешь для меня недоступна.
Недоумение Мэлори переросло в откровенное изумление.
– Ты сегодня какой-то другой, – проговорила она.
– Ну, не каждый же день мне предаваться похотливым мечтам, а также похищать и осквернять юных непорочных дев!
– Выходит, ты посвящаешь этому всего лишь половину своего свободного времени?
– Едва ли даже четверть. – Сэбин одарил Мэлори взглядом опереточного злодея. – Приходится беречь калории для того, чтобы, предаваясь пороку, делать это в полную силу.
Неожиданно для самой себя Мэлори рассмеялась:
– Ты еще шутишь! Неужели не понимаешь, до чего глупо все это выглядит?
– Любая одержимость неотделима от возвышенной глупости, – согласился он. – Именно поэтому ее следует воспринимать всерьез. – Сэбин оттолкнулся от письменного стола и выпрямился. – Ужин, должно быть, уже готов. Не хочешь ли сначала выпить?
– Нет, – покачала головой Мэлори, – я же принимаю таблетки.
Мужчина поморщился:
– Терпеть не могу пилюль, прописанных врачами. Они похожи на партизан: подкрадываются и вцепляются в горло раньше, чем ты заметишь опасность.
– Доктор Блэйрен говорит, что мне придется принимать их еще как минимум месяц.
– Возможно, он прав, однако обсудим это позже. Ты голодна?
– Не очень. Последние двое суток я только и делаю, что ем и сплю.
– Тебе это необходимо. – Сэбин взял ее под локоть и повел к двери. – Лишние пять килограммов тебе не помешают. Пошли. После ужина поговорим о твоем отъезде.
Мэлори с облегчением улыбнулась:
– Я знала, здравый смысл победит, когда мы выясним, что все это – недоразумение.
– Да, я слыву прагматичным и тонко чувствующим человеком – совсем не таким, как Бен. Только сумасшедший назвал бы меня обаятельным и неотразимым.
– Все зависит от того, что имеется в виду. Учитывая сложившиеся обстоятельства, я определенно могла бы сказать, что ты обладаешь неотразимой силой. В известном смысле, конечно.
– Ну, знаешь ли, и тебя вряд ли можно назвать черствой… – Взгляд Сэбина пытливо изучал лицо Мэлори.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52