– Но кухарка замечательно готовит простую деревенскую снедь. Гораздо лучше, чем это сделал бы любой французский шеф-повар. Мне не нужно, чтобы лебеди пели или соловьи отличались красотой, – каждому свое. Разумный человек не потребует от другого того, на что тот не способен. Весь фокус в том, чтобы угадать талант и оценить его по достоинству.– Вы угадываете мои мысли, – призналась Дейзи. – И делаете это часто.– Прекрасно, – сказал он. – Вспомните об этом, когда начнете вздыхать по другому джентльмену.– Чего не будет, того не будет, – возразила она. – Я имею в виду вздохи по другому джентльмену.– Не будьте столь уверены. Я не возражаю против вздохов. Но воспротивился бы чему-то большему. А теперь идемте в гостиную или в библиотеку, или вообще куда вам хочется. Но время уже позднее, а у нас с вами первая брачная ночь. Слуги придут в ужас, если мы с вами не разделим супружеское ложе. Я не обращал ни малейшего внимания на то, что болтали обо мне прежде, но был бы до крайности огорчен, если бы мы с вами позволили себе нечто такое, что породило бы сплетни теперь. Не правда ли, странно, что человек становится рабом собственных слуг? Но беспокоиться не о чем, если только вас не тянет ко сну. Меня, во всяком случае, не тянет. Не бойтесь, я придумаю, чем нам заняться.Дейзи смутилась. Она знала, что он придумает. Ладно, решила она, лучше раньше, чем позже. Пусть это произойдет, дело недолгое, зато после ей будет проще держать себя с ним. В конце концов, ей приходилось этим заниматься сотни раз. Ей только и надо, что потерпеть, и стараться помнить, что мужчины и есть мужчины, а ее отношение к Лиланду нс переменится никогда.Да, самое лучшее – как можно скорее пройти через это. Дейзи сознавала, что этот момент в ее жизни решающий, и оттого она нервничала сверх меры, даже слова ее звучали с неестественной напыщенностью. Она утратила ту манеру общения с Лиландом, которая успела сложиться у них до венчания. Они тогда и смеялись чаще.– Идите наверх, – сказал Лиланд, остановившись у лестницы. – Я скоро приду.Дейзи начала медленно переступать со ступеньки на ступеньку, но, вспомнив о вездесущих, пусть и незаметных слугах, высоко подняла голову, изобразила улыбку и смело вступила в свой брачный чертог. Глава 20 Дейзи расчесала волосы и перевязала их лентой; горничная подала ей красивую ночную рубашку из тончайшего полотна – оно было почти прозрачным. Дейзи помедлила. Но она не хотела, чтобы Лиланд, когда войдет в спальню, застал ее полностью одетой: раздеваться при нем было бы неловко. Не хотела она и огорчать горничную и вступать с ней в пререкания, потому что рубашка была самой подходящей для брачной ночи. Она надела рубашку, поспешила отпустить девушку и, едва та ушла, забралась на огромную кровать с балдахином, села, натянула одеяло до самой груди и стала ждать, когда появится муж.Дейзи понимала, что ожидание будет с каждой минутой казаться ей все более неприятным, и на всякий случай захватила с собой книжку, чтобы Лиланд, войдя в спальню, увидел, что она чем-то занята. Это она обдумала загодя. Она вовсе не желала просто лежать на кровати, как жертва на языческом алтаре. Или сидеть, вытянувшись в струнку и прислушиваясь к каждому скрипу досок пола, который мог предвещать появление мужа. Она взбила подушки, пристроила их поудобнее за спиной, снова натянула на себя одеяло и сделала вид, что читает, хотя на самом деле настороженно прислушивалась, не раздадутся ли шаги за дверью.Через несколько минут Лиланд вошел в спальню, полностью одетый.Дейзи так и уставилась на него. Он улыбнулся и удивленно спросил:– Что-нибудь не в порядке с моей рубашкой?– Нет, – ответила она, и больше ни слова: не могла же она сказать ему, что ожидала увидеть его в ночном одеянии.– Господи! – произнес он и потянулся, расправляя плечи. – Еще не поздно, а я себя чувствую так, будто много часов провел на ногах. Думаю, это потому, что я не встаю каждый день гораздо позже, а главное, не общаюсь подолгу с множеством людей. Хочется лечь в постель, – продолжал он, снимая сюртук и разматывая шейный платок. – У вас очень уютный вид, мне просто завидно. Мы можем с приятностью провести несколько часов. День, конечно, выдался беспокойный, но я не ощущаю усталости. Я никогда не ложусь спать в столь ранний час и считаю, что если бы я так поступал, это губительно повлияло бы на мой характер.Дейзи продолжала молча смотреть на него. Лиланд как раз в это время стаскивал с себя рубашку через голову, и потому голос его прозвучал приглушенно, когда он добавил:– Пройдет несколько часов, пока я захочу спать, но я не спросил вас. Это невежливо, прошу прощения. Быть может, вы привыкли ложиться рано?Он наконец справился с рубашкой, отбросил ее в сторону и повернулся лицом к Дейзи.Она по-прежнему смотрела на него.– Ах, это, – сказал Лиланд, бросив взгляд на тонкую красную линию у себя на груди. – Мой сувенир из Лондона. Не тревожьтесь, это всего лишь напоминание о той ночи в парке. Рубец не болит.Но Дейзи смотрела не только на след от удара ножом. Ее поразила обнаженная грудь Лиланда. Он казался таким худощавым; она и предположить не могла, насколько крепко и красиво он сложен. Широкая мускулистая грудь, прекрасный торс, сужающийся к бедрам. На груди немного пушистых волос, кожа гладкая и чистая, если не считать зажившего рубца возле самого сердца.Лиланд сел на кровать, разулся, а затем снял с себя брюки. Дейзи взирала на этот процесс как завороженная, но Лиланд держался так, словно раздеваться догола при ней для него самое обычное дело.Таннер никогда не обнажался полностью, за исключением тех случаев, когда мылся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93