..
Но Иван так и не узнал, что еще надобно настоящему богатырю.
Микула Селянинович медленно поднялся и переспросил:
- Так ты говоришь, что сын дружка моего старого, Ивана-Черная
Рука, Грозы морей? А где грамотка твоя рекомендательная?
- Нету, - со стыдом признался Иван. - Выкрадена ночью татем лихим.
- Выкрадена, говоришь. Может быть. На отца ты и вправду похож,
только рожа еще глупее. Но вот какая незадача: являлся уже утром один
добрый молодец с грамоткой, где сказано, что он - Иван-дурак!
- То тать ночной! - возопил Иван.
- Возможно, возможно... Но в богатыри он уже зачислен, и дать делу
обратный ход я не в праве. Посуди сам, добрый молодец: обстановка в
Киеве сложная. Владимир Красно Солнышко заботами затуманен, Василиса
Премудрая в сторону Кащеева Царства поглядывает...
Поп Гапон воду мутит, интригует. Бояны песенки крамольные по
кабакам поют... И тут такой скандал: богатырь-самозванец! Как же после
этого народ станет на защитников своих поглядывать? Нет, Иван. То
есть, не Иван, а незнакомый мне молодец. Не могу я тебя в богатыри
принять!
- А что же мне делать! - испуганно вскочил дурак. - Деньги как
вода меж пальцев текут, в городе жить лишь три дня разрешили!.. Не
могу я к батьке с позором воротиться! Хворостиной до смерти запорет!
Микула потер лоб.
- Что делать? Подвиг соверши, тогда я тебя и без грамотки в
богатыри зачислю. Будешь прозываться Иван-дурак Второй или Иван-дурак
Премудрый. Как захочешь. А рубли... тьфу! Возьми да свои настругай,
сейчас во всех губерниях так делают. Не захочет трактирщик принимать -
так ты его - булавой! Кстати, если красиво настругаешь, мне принеси, я
коллекцию собираю.
Иван кивнул и грустно поплелся к выходу.
- Эй, постой! - окликнул его Микула. - Можешь просто самозванца в
мать-сыру землю вогнать по маковку, грамотку свою забрать, да и
числиться богатырем. Я виду не подам, а остальные с тем богатырем еще
не побратались.
Воспрянув духом, Иван выбежал на дубовую лестницу. Богатырские
игрища на ней уже кончились, зато - о улыбка судьбы! - посреди
лестницы сидел предатель Емеля!
Иван вытащил булаву, поплевал на ладони, подкрался к Емеле сзади и
завопил:
- Попался, тать ночной! Вставай, то смерть твоя пришла! Выходи со
мной на сыру землю биться, я тебя в три удара в землицу вколочу!
Емеля повернулся и грустно сказал:
- Здорово, Иван... Чего орешь-то?
- Выходи со мной... - на тон ниже начал Иван.
- Банан хочешь?
- Хочу, - признался Иван и, отложив булаву, сел рядышком.
Емеля достал из-за пазухи связку спелых, лишь чуть-чуть мятых
бананов, и они принялись сноровисто очищать излюбленный россиянами
фрукт. После второго банана Иван осведомился:
- Чего ж ты, падла печенежская, грамотку мою спер?
- Как спер? - обиделся Емеля. - Ты ж сам ее подарил! Сам в руки
сунул, да уговорил в богатыри пойти, тобой назваться, чтоб к Несмеяне
допустили.
Иван потер лоб... И вспомнил. Точно. Пихал он Емеле в руки
грамотку, кричал слова задорные, уговаривал, словно девку красную...
Охохонюшки... Сам свое богатырское счастье отдал!
- Ну и как, допустили? - смущенно поинтересовался он.
- Вечером заступаю в караул у ее опочивальни, - грустно сказал
Емеля. - Да, Иван, тяжка служба! Как мне сегодня бока намяли,
вспомнить страшно... Эх, просил же я ее дать мне силу богатырскую!
Не пойму, то ли не дала, то ли я и прежде богатырем был...
Оплошала она.
- Кто "она"?
- Да щука моя волшебная, что все желания выполняет...
Иван крепко зажал рот боевой рукавицей. Ему вдруг явственно
вспомнилось, как стоящий в обнимку с полоненным печенегом Мойшей Емеля
вопит: "Закуски нет, Иванушка?! Не беда, исправим! Мне для тебя и ЕЕ
не жалко!" А еще вспомнились Ивану рыбьи кости на трактирном столе.
- У тебя память часто отшибает? - поинтересовался Иван.
- Нет, сегодня впервой такое случилось... Как медовуху пили -
помню, как печенега полонили - тоже. А дальше - хоть убей... К слову,
убивать-то ты меня будешь?
- Что ты, Емелюшка, - ласково сказал Иван, - То шутки наши,
богатырские. Ну, мне пора.
И он тоскливо пошел по коридору, вытирая о кольчугу измазанные в
бананах пальцы. Бедный Емеля! Лишился своей единственной опоры - щуки!
А ради кого? Ради него, дурака! Как тут обижаться...
Иван всхлипнул, промакнул глаза носовым платочком и сослепу
налетел на бредущего по двору богатыря.
О, это был богатырь, так богатырь! Лицо его было отмечено печатью
аристократизма, булава была украшена каменьями самоцветными, а походка
- почти тверда. От толчка Ивана он упал на землю, но сноровисто
поднялся и насупил брови.
- Извиняйте, - буркнул Иван и попытался проследовать дальше.
Но богатырь крепко держал его за кафтан.
- Добрый молодец! Вы скверно воспитаны! Вы толкнули богатыря,
находящегося в состоянии жестокого похмелья, и считаете, что это вам
сойдет с рук?!
- Я толкнул вас нечаянно, а толкнув - извинился, - ответил Иван,
пытаясь освободиться. Богатырь отпустил кафтан, но вслед презрительно
бросил:
- Сразу видно, что вы не киевлянин...
- Да! - взвился Иван. - Из-под Мурома я! Но это не помешает мне
окоротить на голову заносчивого киевлянина!
- Хорошо, - промолвил богатырь довольно. - В полдень на Куликовом
поле. И не забудь мамке с папкой отписать, что погиб от рук Добрыни
Никитича.
- Добрыня! - охнул Иван. Но богатырь уже прошел в казарму.
Продолжая свой путь по двору, Иван прикидывал, как поделикатнее
сообщить родителям горестную весть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9