— Во-первых, и это главное — мужа, — без лишних слов ответил Виктор. — Это в конце концов мечта каждой девушки, а тебе давно пора прекратить слоняться без дела и угомониться. Кроме того, ты будешь единственной наследницей всех владений Латура, а после тебя — твои дети.
— Не могу поверить! Я вообще не собиралась пока выходить замуж, а уж за Николаса — никогда! — Женевьева обернулась к кузену: он был бледен, словно только что увидел призрак. — И Николас не хочет жениться на мне. Правда ведь, кузен? — Поскольку тот не ответил сразу, она схватила его за плечи:
— Да скажи же что-нибудь, ради Бога! Вспомни о Мадлен Бенуа!
— Хватит! — рявкнул Виктор и встал с побагровевшим лицом. — В моем доме я запрещаю даже говорить о подобной партии. Если ты хочешь жениться на этой ничтожной маленькой недотепе, у которой ни копейки за душой, — твое дело, но тогда больше не попадайся мне на глаза.
Николас все еще не произнес ни слова. Женевьева встряхнула его, и он стал медленно приходить в себя, взгляд его сфокусировался. Женевьева поняла, что происходит, но не поверила своим глазам: Николас не собирался бороться. Она с презрением отвернулась от кузена и посмотрела на отца в упор:
— Я не выйду замуж за Николаса, папа. Мне все равно, кого вы назначите своим наследником. Для меня это не имеет никакого значения!
Женевьева направилась к двери, но Виктор гаркнул, чтобы дочь осталась, и она остановилась, уже взявшись за дверную ручку и ладонью ощутив прохладу фарфора. «Все равно от этого не уйдешь, оно настигнет везде», — подумала Женевьева с безысходной тоской.
— Вы сделаете то, что я прикажу, мадемуазель, — прошипел Латур, обходя вокруг стола. — Вы — моя дочь и обязаны признавать авторитет отца, в противном случае я заставлю вас это сделать.
— Вы не можете заставить меня вступить в такой омерзительный брак, — ответила Женевьева, с трудом принуждая себя стоять на месте, хотя все ее существо рвалось прочь отсюда. — Мы живем не в средние века.
— Почему этот брак — омерзительный? — впервые заговорил Николас. Услышав его голос, Женевьева даже обернулась от неожиданности. Он был все еще бледен, но уже вполне владел собой, словно принял наконец трудное решение. — Мы никогда не испытывали друг к другу неприязни. Я могу себе представить союз и похуже.
— Можешь? — вопрос Женевьевы прозвучал язвительно, а во взгляде читалось неприкрытое презрение. — Может быть, мне следует считать себя польщенной, но я более отвратительного брака и представить себе не могу.
И тут Виктор Латур взорвался.
Женевьева, на которую обрушилась гроза, застыла неподвижно и безмолвно, чтобы не навлечь на свою голову еще более страшных ударов молнии и чтобы неистовство отцовской речи не перешло в неистовство действия. Но наконец Виктор выпустил пар и остановился, прижав руку к груди и тяжело дыша. Латур настолько выдохся, что даже не мог велеть им убираться — лишь махнул рукой на дверь, и они поспешно ретировались.
— Трус! — гневно выкрикнула Женевьева кузену уже в вестибюле. — Ради денег ты готов пожертвовать Мадлен! Жалкий трус!
Николас невесело рассмеялся:
— А как мне, по-твоему, жить с несчастными двумя тысячами пиастров за душой? Скажи, если ты такая смелая и воинственная. Я не могу обрекать Мадлен на нищету, ведь у нее тоже ничего нет. Ее бабушка едва сводит концы с концами, чтобы поддерживать более или менее достойное существование для них обеих.
— Может быть, тебе пойти в пираты?
Женевьева словно со стороны услышала, как произносит эти слова, и прикусила язык. Они сорвались лишь потому, что девушка невольно сравнила Доминика Делакруа и Николасе Сен-Дени, оказавшихся в похожих ситуациях. К счастью, Николас ничего не расслышал.
— Если ты подумаешь минутку спокойно, — сказал он, — то увидишь, что во всем этом есть и положительная сторона: брак по взаимной договоренности, который обоим даст независимость. Уверен, что Виктор разрешит нам жить отдельно от него. Я не буду вмешиваться в твою жизнь. Если ты не захочешь выезжать в свет — не надо. Можешь делать все, что хочешь. Кто бы другой тебе это позволил? — Кузен хитро прищурился. — Если только тебя не беспокоит еще что-нибудь. Возможно, твое сердце уже принадлежит кому-то другому и у тебя есть особая привязанность?
Женевьева затрясла головой. Ее привязанность не относилась к числу респектабельных женихов и не имела шанса воплотиться в законный брак. Увы, Николас, разумеется, имел в виду именно это.
— Тогда подумай, — настоятельно посоветовал он. — Даю слово, что я ничем не стесню твоей свободы. Ты сможешь делать все, что захочешь. В рамках приличия, разумеется.
"Например, продолжать роман с пиратом», — подумала Женевьева и пошла к себе в комнату. Если Николас отказывается бороться за свои права, ее задача усложняется, тем более что Виктор ни перед чем не остановится в достижении своей цели. И никто не знает, каким будет его следующий шаг. Размышляя подобным образом, Женевьева надевала свой квартеропский наряд и, только когда была уже совсем готова к выходу, поймала себя на том, что не собиралась сегодня встречаться с Домиником. Просто капер был единственным человеком, к которому она могла обратиться.
Закутавшись в толстую шерстяную шаль, она вышла из комнаты и положила ключ в карман. Все подумают, что после утренней сцены она заперлась у себя, и никто не посмеет ее тревожить, пока отец не решит возобновить атаку. Женевьева быстро сбежала с террасы и выскользнула через боковую калитку.
Очутившись на улице, она остановилась и задумалась: где искать Доминика? На Рэмнарт-стрит его нет, так как они не договаривались сегодня о встрече.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135