Первое, о чем всякий раз спрашивал каждого из них Блейк, было: «Ели ли вы что-нибудь?» или «Удалось ли вам поспать?» Офелии всякий раз приходилось отвечать на вопрос, удалось ли ей заставить себя вылезти из ночной рубашки. Случалось так, что сдвиги бывали настолько микроскопическими, что никто, кроме самих членов группы, и не заметил бы их. Однако каждый из них помнил, какими крохотными шажками учится ходить малыш и каким гигантским достижением кажется каждый сделанный вперед шаг. Здесь умели радоваться чужим успехам и сочувствовать чужому горю. Добиться успеха удавалось обычно тем, кто готов был, сцепив зубы и обливаясь потом, карабкаться к счастью, к радости, к нормальной человеческой жизни. Раны, которые им нанесла безжалостная судьба, были еще свежи. И часто, возвращаясь после занятий, многие чувствовали, что они болят куда сильнее, чем прежде. Но это тоже считалось частью выздоровления. Рассказывать о своих горестях вслух порой было мучительно трудно, а иногда слова лились сами собой, как слезы… или летний дождь, после которого становится легче дышать. За последние два месяца Офелии все это довелось испытать на себе. Всякий раз, возвращаясь домой после занятий, она валилась с ног от усталости и в то же время как будто освеженной и смягчившейся. В глубине души она понимала, что занятия в группе помогли ей намного больше, чем она могла надеяться.
Ее доктор специально порекомендовал ей именно эту группу – во-первых, потому что Офелия решительно отказывалась принимать антидепрессанты, а во-вторых, занятия здесь проходили в менее официальной обстановке. Повлияло на решение доктора и то, что сам он испытывал искреннее уважение к человеку, который проводил занятия, Блейку Томпсону. Тот имел степень доктора, специализировался в клинической психологии, работал в этой области уже почти двадцать лет. Сейчас ему перевалило за пятьдесят. Натура у него деятельная, а сердце – доброе; он был готов испробовать все, лишь бы помочь своим подопечным, и никогда не уставал повторять, что нет универсального способа превозмочь свое горе – каждый должен прийти к этому своим путем. И был только рад помочь всем, чем он мог. Если же что-то не срабатывало, он не злился и не унывал – наоборот, делал все, чтобы подбодрить, утешить и посоветовать что-нибудь еще. И всегда уверял, что, уходя из группы, каждый из его бывших пациентов начинает жить ярче и интереснее, чем до того дня, когда в его жизни случилась трагедия.
Советы его всегда отличались неординарностью. Так, женщине, недавно потерявшей мужа, он предложил брать уроки пения, мужчине, жена которого погибла в автокатастрофе, посоветовал заняться подводным плаванием. Еще одной несчастной, потерявшей единственного сына, он порекомендовал обратиться к Богу, хотя до трагедии она считала себя убежденной атеисткой, а глубокие религиозные чувства стала испытывать только после гибели ребенка. Все, к чему он стремился, – чтобы жизнь его пациентов стала более интересной и насыщенной, чем до несчастья. Успехи, которых он добился за двадцать лет практики, были впечатляющими. На занятиях, которые вел Блейк Томпсон, люди плакали, ругались и бунтовали, но никогда не опускали руки и не отчаивались. Все, о чем он просил их с самого начала, – это попробовать относиться ко всему непредвзято, быть терпимыми к остальным и стараться помочь себе. То, о чем говорилось на занятиях, не должно выноситься за эти стены – тут Блейк Томпсон был крепче алмаза. Соглашение действовало в течение всех четырех месяцев.
И хотя часто случалось, что его пациенты во время занятий находили себе новых спутников жизни, Блейк настойчиво советовал им воздерживаться от свиданий, пока не закончится курс психологического тренинга. Поддавшись искушению произвести впечатление на своего избранника, его пациенты могли попытаться что-то скрыть или выдать желаемое за действительное, а этого ему не хотелось. Это требование, а также условие строгой конфиденциальности во многом обеспечивали те успехи, которых он добивался, хотя, конечно, находились люди, которые не выдерживали и все-таки назначали друг другу свидания еще до того, как заканчивался четырехмесячный курс групповых занятий. Но и тогда Блейк только повторял им, что до сих пор никому еще не удалось придумать «универсальный метод», для того чтобы найти себе нового спутника жизни.
Кто-то готов был ждать долгие годы в надежде найти супруга, но попадались и такие, кто не хотел и думать об этом. Кто-то считал, что обязан выждать год, прежде чем отправиться на свидание или вступить в новый брак, другие, едва потеряв супруга, спешили обзавестись новым. По мнению Блейка, это вовсе не значило, что человек ничуть не огорчался, потеряв мужа или жену. Наоборот, считал он, значит, человек этот чувствовал, что жизнь продолжается и он еще может и должен быть счастлив. И никому не дано право судить, хорошо это или плохо. «Тут вам не общество ревнителей нравственности, – время от времени повторял он во время занятий. – Мы тут, чтобы помочь друг другу, а не для того, чтобы кого-то судить».
Блейк никогда не скрывал от своих пациентов, что подтолкнуло его заняться групповым аутотренингом.
Много лет назад, в ненастную ночь, на обледенелой дороге он во время автокатастрофы разом потерял жену и двоих детей. Тогда он считал, что жизнь его кончена. Но прошло пять лет, он снова женился на чудесной женщине, и теперь у него было уже трое детей. «Я бы женился и раньше, если бы встретил ее сразу, но эта женщина стоила того, чтобы ее подождать», – часто говорил Блейк с улыбкой, которая не оставляла равнодушным никого вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127