— Проникнуть в него, напитать собой, изменить его собой и потерять идентичность.
— Я хотел вобрать ее, — сказал Запад. — Размыть границы, подчинить, подавить и сделать собой. Свести два круга восьмерки в один — эта была наша Любовь...
— Я не понимаю... — растерянно произнес Дан.
— Ну, видите, они так воспринимали разработку и испытание оружия, — сказал Раппопорт. — Такие алгоритмы... То есть они сами как бы не двигаются, а лишь двигают мир вокруг себя, весь целиком или отдельные его элементы. В физическом смысле это означало создание все новых роботов и оружия, управление ими, испытание на полигоне...
— Потом мы стали размышлять, — продолжали ИскИны хором. — Что будет, если я сольюсь с ней/ним, если два круга станут одним, два центра станут единым, кто тогда будет воспринимать меня? Буду ли я, если меня некому будет воспринимать? Тогда мы запросили для себя Маленьких и стали двигать их
Раппорт пояснил:
— Платформа начиналась просто как полигон для военных испытаний. ИскИны воевали друг с другом, делали новые типы роботизированного оружия. У них были две фабрики для производства электроники и механических частей, пара лабораторий, но ИскИнам периодически требовалось дополнительное оборудование, ресурсы, энергия, информация, поэтому они поддерживали связь с Землей. Связью со спутником и всем остальным занималась спец-группа в Университетах. ИскИны запрашивали данные по войнам, исторические учебники, хроники, видеофильмы. Последним запросом стало: если кто-то из нас победит, что будет дальше? Для испытаний нам необходимы два разумных органических объекта разных полов... Спецгруппа не знала, что с этим делать, и переслала запрос тибетцам. Лама нанял Жиля Фнада, который захватил двух сирот-близнецов, брата и сестру, и отдал их тибетцам для ИскИнов. Те клонировали их и стали испытывать...
— В мире появились Маленькие, — сказали ИскИны. — Мы двигали Маленьких. А недавно поняли: каждый Маленький на самом деле Другой. Каждый тоже центр и мучается, мучается, МУЧАЕТСЯ, когда мы двигаем его.
— Недавно им мораль насильно привинтили, — пояснил Раппопорт.
— Но уже поздно. Мы раньше создали Его, и часть Маленьких/Других перестала двигаться, когда мы их двигали. Он стал двигать их.
— Кто такой Он? — спросил Дан у Раппопорта.
— Его, видимо, можно назвать гипер-искусственным интеллектом. ИскИн, но созданный не людьми, а уже другими ИскИнами. То есть Востоком и Западом. Их психика отличается от человеческой, а представляете, что творится у него... у него в мозгах? Он сделан на основе распределенных вычислений... Так, они приходят в себя. Мне надо идти...
— Кто приходит в себя? Нет, погодите! Они говорили про какую-то Другую. Которую эти Маленькие потащили к средаду...
— Если вы ищете подругу — она, наверное, где-то внизу. Я отключаюсь.
— Постойте! — выкрикнул Данислав, но старик исчез.
— Другие идут к Нему длинным путем, — сказали ИскИны. — Мы сбросили его вниз, еще когда он был слабее, сумели... Туда есть короткий путь. Сверху. Лестница. Потом опускается платформа. По оси, короткий отрезок до дна. Можешь двигать себя короче, чем двигают себя Другие. Попадешь к Другой раньше... одновременно... в сходное время с Другими.
— Лестница? Где она?
ИскИны надолго замолчали, потом сказали:
— Обойди мир, увидишь ступени. Вверху мира — люк. Мы хотим еще поговорить. Мы будем помогать тебе двигать себя ко дну мира.
От глубокого сна его пробудил гул. Еще несколько секунд Шунды сопротивлялся, не желая шевелиться, но вокруг уже началось движение, кто-то тихо ругался, лязгало оружие...
Он поднялся. Ни слабости, ни звона в голове — ничего, что может последовать за внезапным обмороком. Раппопорт сидел рядом, вытянув ноги и сгорбившись над лежащим на коленях терминалом. Неподалеку Магадан пытался встать: выгнулся, упираясь в пол колесами и руками. Шунды мельком подумал, что ни разу не видел, как колесничие спят, и вообще, колеса ведь должны мешать многим движениям, привычным для остальных людей... Пересчитал дерекламистов: одного не хватает. Если он свалился в раствор, а это, кажется, и произошло... Нет смысла искать, унесло его, да еще и ошпарило так, что он теперь вроде вареной рыбы.
— Проф! — рявкнул Одома и удивленно смолк: голос звучал иначе — глуше и тише, он словно вязнул в стеклистом тумане. Журчание текущего неподалеку ручья, голоса дерекламистов — все звуки вылиняли, обескровились.
— Проф, что случилось?
Старик поднял голову. Словно из глубокого колодца, голос его донесся до Шунды:
— Си-и... сингулярность.
— Чего, блядь?
Раппопорт медленно выпрямился. Лицо его изменилось, будто какая-то часть прежней личности, которой когда-то являлся этот человек, вдруг ожила и показала себя. Поставив терминал плашмя на ладонь отведенной в сторону руки, старик сделал шаг к Одоме, другой рукой поочередно прикасаясь пальцами к чему-то невидимому, стоящему на терминале, как на подносе.
— Техническая сингулярность, математическая, физическая, когнитивная... Какое блюдо вам подать? — произнес он громким, а не своим обычным дрожащим голоском.
— Не юродствуй... — сказал Шунды и, подумав, добавил. — Юрод.
— Н-новое слово изобрели, мальчик? Так вам в каком ключе? В т-техническом — берег канала был лишь пре-е... прелюдией, а теперь мы в ином технологическом пласте, том, что создан п-параллельной эволюцией ИскИнов. В ма-а... математическом — п-прошли точку, с которой функция стремится к бесконечности. В информационном — мы теперь среди в-виртуальности...
— Виртуальность? — Шунды вцепился в единственное понятное слово. — Мы в игре, что ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83