– Они нас не найдут.
– А если я захочу их найти?
Наверное, она шутит, потому что, когда ты улыбаешься, она улыбается в ответ.
– Круто было бы заявиться к ним с оружием и запугать их до смерти, – говорит она. – Думаешь, они обделаются?
– Еще как, – подыгрываешь ей ты.
– Все-таки я думаю, их следует проучить, – не успокаивается она.
– Про кого ты говоришь?
Она достает список своих врагов, читает его, и ты морщишься, когда она называет имя твоего товарища по оружию.
– А чем Хаджи лучше других?
Ты объясняешь ей, что в отношении других она права, но насчет Хаджи ошибается. Он отличный парень, просто она его не поняла. К сожалению, ей это не нравится, она обвиняет тебя в том, что ты считаешь ее дурой. Ей что, не хватает умишка, чтобы понять, кто такой Хаджи? Конечно, ты не это имел в виду, ты объясняешь, что так тебе сказал огонь, который подарил тебе мудрость. Хаджи предназначен стать твоим лучшим другом, как она предназначена стать твоей возлюбленной. Услышав слово «возлюбленной», она вспыхивает, и ты поправляешься – «задушевной подругой».
– И что, если это сказал огонь, это – истина?
– Если бы все было не так, тебя бы здесь не было, – отвечаешь ты.
Ты объясняешь, как работает гадание на огне, она слушает, широко распахнув глаза, но ты не понимаешь, верит она тебе или нет. Ничего, со временем поверит.
– Ты ведь знаешь, что Хаджи болен?
– Да, очень печально, – киваешь ты, – но я не сомневаюсь, что он поправится.
– Ладно. Если мы исключим Хаджи, что тогда? Ты пойдешь со мной?
Ты пожимаешь плечами. Все зависит от того, что именно она предлагает.
– Ты сделаешь кое-что для меня, а я сделаю кое-что для тебя, – продолжает она.
– Что именно?
Она рассказывает, и то, что ты слышишь, – великолепно. Ты хочешь слышать это еще и еще, но ты останавливаешь ее.
– Я считаю, что возвращаться опасно, тем более что у нас здесь все есть. Ты хочешь проучить их? Тогда просто не замечай их существования. Они даже не знают, чего лишились.
– В том-то все и дело, – надувается она. – Они не знают. В их мире для меня нет места.
– Зато у тебя много места в моем мире.
Она улыбается, даже хочет что-то сказать, но передумывает и трясет головой. Сколько ты ни просишь ее, она не признается, что пришло ей в голову.
– А что у нас на десерт? – спрашивает она. Вы вместе обшариваете полки, собираете шоколадные кремы, украшения для тортов, консервированную клубнику и смородину – все, что так забавно слизывать с пальцев. И хотя у консервантов ощутимый меловой привкус, удовольствие просто потрясающее. Ты целуешь и обнимаешь возлюбленную, она не позволяет снять с себя кофточку («Я еще не готова к этому», – хмурится она), но тебе весело, так же как от огня.
Она устает, ты укладываешь ее себе на колени, откидываешься назад, чтобы было удобнее ее ласкать. Если бы можно было остановить это мгновение, ты умер бы счастливым человеком.
Но огонь изгибается вниз. Нехороший знак, зловещий, всегда предрекает беду.
Неожиданно тело твоей возлюбленной напрягается, и ты понимаешь, что происходит что-то очень плохое. Она кашляет и задыхается.
– Что случилось? – спрашиваешь ты, но она не отвечает, держится за живот и трясет головой.
Ты укладываешь ее на спину и даешь воды из бутылки, она пьет, но вода не задерживается в желудке, ее начинает рвать, когда рвота проходит, ее трясет, она плачет.
Чем больше ты стараешься ей помочь, тем хуже ей становится.
– Как тебе помочь? – спрашиваешь ты. Тебе еще ни разу не приходилось ухаживать за больным.
– Ты ничего не можешь сделать для меня, – плачет она. – И никто не может. О господи. Я чувствую, что скоро умру.
– Ты не умрешь, – говоришь ты, гладишь ее по щеке.
– Нет, умру, – настаивает она. – От Черной напасти не вылечиваются.
– Черной напасти?
– Конец Света, – выдавливает она, и ее снова начинает рвать.
– Не может быть, – говорю я.
– Деус, все дело в нашей крови.
– Да, но они говорили, что это не Черная напасть. Они говорили, что болезнь угрожает только детям Исаака.
– Ну конечно говорили! – кричит она, ее безукоризненное лицо искажает отчаяние. – Они нам врали, у нас у всех эта болезнь в крови, и мы все умрем!
ХЭЛЛОУИН
Я неверно отгадал.
Я полетел в Берлин, потому что это ближе, а Деус все это время находился в Льеже, в Бельгии. Когда я наконец попал туда, его и след простыл, свою маленькую подружку он забрал с собой. Он не отвечал на мои вызовы, что было совсем на него непохоже. Тогда я отправился в Нимфенбург, чтобы починить сеть, разрушенную «Полифемом». Я все время надеялся, что он придет в чувство и ответит.
Уничтожение вируса – хоть биологического, хоть цифрового – медленный, неблагодарный труд. Долгие часы я провел, отделяя, стирая, переделывая и восстанавливая информацию, часы превращались в дни. Я начал чувствовать родство с Исааком и даже с Вашти, потому что мне импонирует их трудолюбие. Другое дело Шампань…
Маленькие проказницы, которых сотворила Вашти как новую ступень в эволюции, постоянно мешали мне, досаждали вопросами. Что я здесь делаю, почему я задержался так надолго, могут ли они навестить меня в Дебрингеме, действительно ли я вырос на околоземной орбите, такой ли эксцентричный Деус, как Пенни, и за что я так ненавижу Вашти. Тогда я задал простой вопрос. Многие люди, когда дети беспокоят их, задают этот вопрос, правда, мы с Деусом были исключением.
– Где ваша мама?
Они на этот вопрос ответили:
– Которая?
Я знал, что Вашти занята исследованиями. В таком случае разве не Шампань должна присматривать за ними? Они не знали, что ответить. Когда мое терпение наконец истощилось, я отыскал Шампань в приятном уединении успокоительной ВР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91