Стараясь двигаться со своим обычным спокойствием, она подошла к его кровати и наклонилась, чтобы подоткнуть сетку поглубже под матрас. При этом она изо всех сил заставляла себя не смотреть даже близко в сторону его лица.
К Нейлу она, как правило, не заходила, разве что он попросил бы ее об этом, но он никогда этого не делал. Оказавшись один в своем убежище, он был полностью предоставлен самому себе, и она не вмешивалась в его существование. Это было все, что она могла сделать для него, бедняги.
Все было в порядке. Сестра Лэнгтри зашла в кабинет, чтобы переобуться в ботинки и гетры, и нахлобучила шляпу на голову. Затем она нагнулась за своей корзинкой и бросила туда две пары носков, которые выудила из вещевого мешка Майкла, потому что их необходимо было срочно заштопать. Затем беззвучно проскользнула мимо занавески к входной двери и вышла наружу. Луч фонарика, уже не закрытый ее пальцами, осветил ей путь через лагерь. Половина одиннадцатого. К одиннадцати она успеет принять ванну и приготовиться ко сну, а в полдвенадцатого уже будет спать крепким сном, который ничто не прервет целых шесть часов.
Мужчины отделения «Икс» на самом деле не оставались без присмотра всю ночь. Как и в каждой хорошей медсестре, в ней действовал внутренний будильник, который будил ее в случае, если что-то было не так, и тогда она посреди ночи вставала и шла в отделение посмотреть, что происходит. И если действительно что-то происходило, она сообщала об этом дежурной сестре, которая в этом случае уделяла особое внимание отделению «Икс» во время обхода. Собственно, дежурная сестра заходила в отделение без особого предупреждения сестры Лэнгтри. Ну а на крайний случай наготове был телефон. Но с тех пор как последний раз ночью случилось что-то серьезное, прошло уже три месяца, так что сестра Лэнгтри была уверена, что никто не потревожит ее сон.

ЧАСТЬ II
Глава 1
Визит к полковнику Чинстрэпу, как и ожидала сестра Лэнгтри, ничего не дал. Полковник сосредоточил свое внимание исключительно на теле Майкла и начисто забыл о его душе. Он ощупывал его, прослушивал, постукивал, тыкал пальцами, щипал, колол иголками, щекотал, выбивал на нем дробь, и все это Майкл выносил с невозмутимым спокойствием. По его команде Майкл закрывал глаза, касался пальцем кончика носа, подпрыгивал на одной ноге, водил глазами, не поворачивая головы, за карандашом, беспорядочно мельтешившим взад и вперед. Он стоял неподвижно, поставив вместе ноги и закрыв глаза, ходил по прямой линии, подпрыгивал сначала на одной ноге, потом на другой, прочитал все буквы на таблице, прошел обследование зрительного поля, поиграл в специальную игру в слова, находя к ним ассоциации. И даже когда сквозь линзу офтальмоскопа на него глянул налитый кровью глаз полковника, он с полнейшим самообладанием вынес это самое напряженное и тягостное исследование, всегда предполагавшее близкий контакт врача и пациента. Сидя поодаль на стуле, сестра Лэнгтри с любопытством отметила, что он даже не поморщился, когда в нос ему ударило смрадное дыхание полковника.
После всех этих процедур Майкла попросили выйти и подождать, а сестра Лэнгтри осталась сидеть, наблюдая, как полковник Чинстрэп тыкает костяшкой большого пальца в верхнюю губу. Этот жест всегда напоминал ей ковыряние в носу, хотя на самом деле он означал, что полковник изо всех сил напрягает свои умственные способности.
– Днем я сделаю ему спинно-мозговую пункцию, – выдал он наконец, растягивая слова.
– Зачем, Христа ради? – вырвалось у сестры Лэнгтри прежде, чем она опомнилась.
– Простите, сестра?
– Я говорю, зачем это надо? – Ладно, в конце концов сказала «а», говори и «б». Она сама все это затеяла, так что ей и вызволять Майкла. – С неврологической точки зрения у сержанта Уилсона все в порядке, и вы знаете это, сэр. Зачем вызывать у бедняги жуткую головную боль и обрекать его на постельный режим, когда он здоров, как младенец, особенно если принять во внимание тот образ жизни и климатические условия, которые ему приходилось выносить?
Было еще слишком рано, чтобы опять вступать с ней в пререкания. Этой ночью он позволил себе маленькие излишества, в которых принимали участие бутылка виски и сестра Конноли, и все из-за стычки с Лэнгтри, так что сама мысль о новых препирательствах была для него совершенно невыносима. На днях он сведет с ней счеты, мрачно обещал полковник самому себе, но только не сегодня.
– Очень хорошо, сестра, – высокомерно сказал он, положив ручку на стол и закрывая историю болезни сержанта Уилсона. – Я не буду делать спинно-мозговую пункцию сегодня, – он протянул ей папку с таким видом, будто она была отравлена. – Разрешите пожелать вам приятно провести утро.
Сестра Лэнгтри поднялась.
– И вам также, сэр, – ответила она, повернулась и вышла.
Увидев ее, Майкл пристроился рядом, и они вместе зашагали прочь от этого места, причем сестра Лэнгтри задала максимальный темп, с жадностью вдыхая свежий воздух.
– Ну как, все? – спросил он.
– Определенно, все. Если только у вас не разовьется какое-нибудь хитрое заболевание позвоночника с труднопроизносимым названием, я с уверенностью предсказываю, что вы видели полковника Чинстрэпа в последний раз, не считая проверок и еженедельного общего обхода.
– Как-как его зовут? Она рассмеялась.
– Чинстрэп. Эту кличку придумал Льюс, и она к нему так и прилипла. На самом деле его зовут Доналдсон. Будем надеяться, что на Мэкери-стрит о Чинстрэпе никто не узнает.
– Должен признаться, сестра, что это место полно неожиданностей, да и сами люди тоже.
– Ну уж, наверное, здесь не больше неожиданностей, чем у вас в батальоне или в лагере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111