Ему так много дано, у него есть все: красота и ум, здоровье и молодость. И при этом у него нет ничего, вообще ничего. Это не человек, а пустая оболочка.
И Нейл в роли ведущего… Нейл, вытягивающий из нее признания, которые она сама еще толком не успела до конца осознать. За все время близкого знакомства с ним она никогда не думала, что он может оказаться изначально сильным человеком, а вот он же как раз такой… Сильный и безжалостный. Помоги Бог тому, кого он невзлюбит, или кто обратит эту любовь в свою противоположность. Глаза у него голубые, смотрят так мягко и похожи на два куска лазури.
А ее реакция на Майкла, жуткая в своей непроизвольности? Это было потрясение. Внезапная слабость и затем рывок, еще до того как она даже смогла понять, что происходит. Она никогда раньше не ощущала ничего подобного, даже во время тех неистовых содроганий, которые принимала за настоящую любовь. Если бы Майкл тогда поцеловал ее, она вцепилась бы в него мертвой хваткой, потащила прямо на пол и тут же отдалась ему в беспамятстве, как сучка в период течки…
Закрыв за собой дверь, она прежде всего устремилась к бюро, но, подумав, заставила себя отказаться от нембутала. Тогда, днем, это было абсолютно необходимо; она знала, что если ей придется провести эти часы без сна, уже ничто на свете не заставит ее вернуться в отделение. Да, это можно вполне назвать шоковой терапией. Но сейчас шок уже прошел, несмотря на то что с того момента уже много чего нового произошло. Тем не менее она заставила себя выполнять свой долг и вернулась в отделение «Икс», в этот кошмар, в который превратилась вся жизнь там – и ее жизнь тоже.
Конечно, Нейл прав. Перемена произошла в ней, и произошла она из-за Майкла, а последствия ее ужасны. Какая же это была глупость с ее стороны – подумать, что все ее дурные предчувствия связаны с отделением и его обитателями per se; на самом деле все – в ней самой, от начала и до конца. И, стало быть, это нужно остановить. Необходимо остановить! Она должна, должна, должна… «Господи, я схожу с ума! Я так же безумна, как все те, кто побывал в отделении «Икс», И куда же мне теперь идти? Куда. Господи?»
В углу ее комнаты, на деревянном полу темнело пятно – когда-то давно она пролила свой единственный баллончик с жидкостью для зажигалки. Она тогда еще очень расстроилась. Теперь пятно торчало там, каждый раз напоминая ей о собственной безалаберности.
Сестра Лэнгтри сходила за ведром и щеткой, опустилась на колени и начала тереть и скрести пятно до тех пор, пока дерево не стало белым. Теперь весь остальной пол выглядел грязным по сравнению с отмытым местом, и тогда она продолжила работу, отчищая доску за доской, пока наконец дерево не заблестело, чистое и влажное. Сестра Лэнгтри почувствовала, что ей лучше. Лучше, чем после нембутала – она так устала, что заснет без снотворного.
Глава 6
– Говорю вам, с ней что-то случилось! – настойчиво повторил Наггет, и его затрясло, – Господи Иисусе, меня опять крючит!
Он закашлялся, так что, казалось, у него разрываются легкие, и сплюнул через плечо Мэтта, попав в пальмовый ствол с необыкновенной меткостью.
Все шестеро, голые, уселись в кружок на корточках; издали они были похожи на маленькие камни, торчащие из песка, темные и неподвижные, расположенные кольцом, как будто какой-то таинственный прорицатель приказал расставить их для совершения магического ритуала. День был великолепный, теплый, но не жаркий, в воздухе не было ни намека на влажность. Но, несмотря на все соблазны погоды, они повернулись спиной к морю, песку и пальмам, сосредоточив свое внимание внутри кружка на самих себе.
Предметом их оживленной беседы была сестра Лэнгтри. Совещание созвал Нейл, и они все очень серьезно отнеслись к нему. Мэтт, Бенедикт и Льюс считали, что ей просто немного нездоровится из-за погоды, а в остальном все в порядке; а Наггет и Нейл утверждали, что происходит что-то очень серьезное. Майкл же, к ярости Нейла, воздерживался от каких-либо высказываний всякий раз, когда спрашивали его мнения.
«Интересно, насколько мы честны? – вопрошал сам себя Нейл. – Мы носимся тут со всякими идеями, начиная от сыпи или малярии и кончая женскими проблемами, как будто всерьез считаем, что дело только в каких-то телесных недомоганиях. Да у меня первого не хватит смелости предположить что-то другое. Хотелось бы расколоть Майкла, но пока что даже трещины не наметилось. Он не любит ее! Я люблю, а он – нет. Разве это правильно или справедливо, что она не замечает меня из-за него? Почему он не любит ее? Я готов убить его за то, что он делает с ней».
Но спор не разгорался, вспышки его прерывались продолжительными паузами. Они боялись. Она так много значила для них, и им никогда раньше не приходилось беспокоиться о ней по какому бы то ни было поводу. Она всегда воплощала собой несокрушимую твердыню в их океане неопределенности, к которой они всегда могли прибиться и переждать, пока их штормы в конце концов утихнут и наступит долгожданный покой. Каких только метафор они для нее не напридумывали: и звездочка, и госпожа, и скала, и хранительница очага, и помощница. И у каждого из них были свои представления о ней и воспоминания исключительно личные, связанные с ней, свои глубоко скрытые причины любить ее.
Для Наггета сестра Лэнгтри была единственным в мире человеком, кроме его матери, который не был безразличен к его жалобам на крайне опасное состояние, в котором находится его здоровье. Когда его переводили из отделения общей хирургии, все тамошние больные приветствовали его уход воплями благодарности, под которые он и покинул этот душный шумный мирок, где никто не хотел его слушать, так что ему постоянно приходилось повышать голос, чтобы добиться внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111