Наступило неловкое молчание, и ей стало совсем не по себе, как будто ее уже перевели из операционной в неврологию.
В отчаянии она повернулась к сестре Лэнгтри, которая никогда не бывала нелюбезной, хотя, по мнению сестры Педдер, отличалась чрезвычайным высокомерием.
– Кстати, Онор, я встретила тут одного вашего пациента пару недель назад и вспомнила, что мы учились в одной школе. Забавно, правда?
Сестра Лэнгтри выпрямилась и бросила на сестру Педдер куда более пристальный взгляд, чем, полагала сестра Педдер, заслуживало ее заявление.
– Так вот она, дочка управляющего из Вуп-Вупа! – медленно проговорила она. – Хвала святым! А я-то уж сколько дней голову себе ломаю, кого же из нас он имел в виду, но ты начисто вылетела у меня из головы.
– Из Вуп-Вупа?! – возмутилась сестра Педдер, глубоко оскорбленная. – Ну, знаете ли! Я, конечно, понимаю, что наш город – это не Сидней, но и не Вуп-Вуп все-таки!
– Не горячись, юная Сью, Вуп-Вупом Льюс просто называет свой родной город, – успокоила ее сестра Лэнгтри.
– Ах вот оно что, Льюс Даггетт! – вмешалась сестра Доукин, уразумев, о ком речь. – Смотри, цыпленочек, если ты с ним завела шуры-муры украдкой, не забудь надеть луженые штанишки, да смотри, чтобы он не прихватил с собой кусачки.
Сестра Педдер вспыхнула и вздернула голову, ух, не дай Бог, быть в подчинении в неврологии у этой старой ведьмы!
– Уверяю вас, нет никакой необходимости волноваться за меня, – заносчиво ответила она. – Я знала Льюса, когда мы были еще детьми.
– Ну и каков он был тогда, Сью? – поинтересовалась сестра Лэнгтри.
– Да, в общем-то, такой же, – сказала сестра Педдер уже более миролюбиво. Ей польстила заинтересованность сестры Лэнгтри. – Все девчонки с ума по нему сходили, такой он был красивый. Но его мать обстирывала весь округ, так что общаться с ним было не так-то легко. Мои родители убили бы меня, если узнали, что я встречаюсь с ним, даже просто обращаю на него внимание, но, к счастью, я на два года младше Льюса, так что, когда я закончила начальную школу, он уже уехал в Сидней. Но мы все, конечно, следили за его карьерой. Я не пропускала ни одной его пьесы по радио – наше местное радиовещание часто транслировало их. Но посмотреть ту пьесу в Королевском театре, где он играет, мне не удалось. Некоторые из девчонок съездили в Сидней, но мне бы просто отец не позволил.
– А что представлял из себя его отец?
– Я на самом деле не очень-то помню. Он был начальником станции, умер незадолго до того, как началась Депрессия. А мать его очень гордая, жить на подачки не в ее характере. Поэтому она и стала стирать.
– А братья у него есть? Или сестры?
– Братьев нет, но зато есть две сестры, обе очень красивые. И вообще это была самая красивая семья в нашем округе. Но они плохо кончили. Одна пьет, а о поведении и говорить нечего. Вторая оказалась, так сказать, в интересном положении, родила дочку и по-прежнему живет с матерью.
– Он хорошо учился?
– Он страшно умный. Они все умные.
– А с учителями он ладил?
Сестра Педдер даже взвизгнула от удовольствия.
– Избави Боже! Учителя все до одного ненавидели его. Он постоянно издевался над ними, но так хитро, что они никак не могли его прищучить, чтобы найти подходящий повод его наказать. А кроме того, он, как правило, не оставался в долгу перед теми учителями, которые все-таки наказывали его.
– Ну, я бы сказала, он не слишком изменился, – заметила сестра Лэнгтри.
– Но он сейчас еще красивее! По-моему, я в жизни не видела никого лучше его, – воскликнула сестра Педдер, впадая в мечтательное состояние и беспрерывно улыбаясь.
– О-ля-ля! Кто-то играет с огнем! – захихикала сестра Доукин, добродушно подмигивая.
– Не обращай на нее внимание, Сью, – сестра Лэнгтри старалась сохранить источник информации в состоянии боевой готовности. – Старшая ей покою не дает, а у нее отеки на ногах.
Сестра Доукин вытащила ноги из ведра и кое-как вытерла их полотенцем, затем надела чулки и туфли.
– И нечего говорить обо мне так, как будто меня здесь нет, – заявила она. – Здесь я, здесь, и все тринадцать с половиной стоунов со мной. Ух, как хорошо стало! Все, девочки, воду из ведра не пейте, в ней масса английской соли, а я ухожу. Сейчас самое время поспать, – она состроила гримасу. – Эти проклятые башмаки, которые мы носим вечером, скоро меня с ума сведут!
– А ножки у кровати ты подняла? – крикнула ей вдогонку сестра Лэнгтри.
– Сто лет назад, любовь моя! – последовал ответ из-за двери. – Так легче искать ботинки, которых там никогда не бывает. Я имею в виду не свои!
Само собой разумеется, в ответ раздался смех, но приступ веселья быстро прошел, обеим оставшимся сестрам ничего другого не оставалось, как погрузиться в неловкое молчание.
Сестра Лэнгтри размышляла, стоит ли ей предупредить насчет Льюса, или хотя бы намекнуть сестре Педдер о том, каков он на самом деле. В конце концов она решила, что долг обязывает ее к этому, и теперь не могла отделаться от мысли, что очень часто выполнение долга связано с крайне противными вещами. Ей было хорошо известно, что у сестры Педдер свои большие трудности здесь, что у нее нет подруг и она очень одинока на Базе номер пятнадцать, где гнездышко свили себе только старшие сестры. Стажеров, с которыми она могла бы общаться, здесь совсем не было. Но при всем при том Льюс – реальная опасность, а сестра Педдер, взрослая и цветущая девица, не прочь заняться всякими шалостями. К тому же с Льюсом для нее связаны воспоминания о детстве и доме, так что она вполне может забыть об осторожности.
– Я все-таки надеюсь, что Льюс не причинит тебе вреда, Сью, – сказала она наконец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111