-- Вам, Слава, нравится Ягубов? -- с ходу спросил Раппопорт, выходя на
сухую дорожку.
-- Ответить однозначно? -- спросил Ивлев, беря его под руку, чтобы
обвести вокруг лужи. -- Поживем -- увидим... А что?
-- Я уже давно завел две амбарные книги и вписываю в них людей. В одну
-- хороших, в другую -- сволочей. Куда мне вписать Ягубова?
-- А куда вы записали меня?
-- В хороших. Но это не значит, что навсегда.
-- А вы сами, Яков Маркыч? В какую книгу вы внесли себя?
-- Я записан первым в обеих книгах. Думаю, это не будет нескромно, а?
-- Ну что вы, учитель! Вы же знаете, как я к вам отношусь! Хотя и
допускаю, что у вас могут быть грехи, за которые вы себя казните.
-- Грехи есть у всех, Ивлев, -- развивать тему Раппопорт не стал. -- Я
вписываю не за наличие или отсутствие грехов, а за жизненную позицию.
Личность -- человек или-таки слизь.
-- Вы -- в любом случае личность!
-- Разумеется, Славик! Если бы в природе было разлито чуть больше
разумности, я был бы редактором этой газеты, а Макарцев и Ягубов -- у меня
на побегушках.
-- Это карьера! А вы -- просто человек. И уж после -- журналист! Ваше
слово читают миллионы!
То ли посмеялся, то ли серьезно сказал. Раппопорт зыркнул на него
из-под очков и поморщился.
-- Я не знаю, что это за профессия -- журналист, Славик, -- пробурчал
он. -- Лично я по профессии -- лжец. И других, как вы изволили выразиться,
"журналистов" у нас не встречал, а в другие страны меня разве пускали? Но я

не стыжусь, что я лжец, а горжусь этим.
-- Гордитесь?
-- А что? Допустим, я бы хотел писать, что вижу и думаю. Нельзя! Не
могу делать то, что люблю, но люблю то, что делаю. Я работаю творчески, с
самоотдачей, творю нетленку. Мое вранье чистое, без малейшей примеси пра
вды.
Доктор Геббельс утверждал, что ложь должна быть большой, тогда ей поверя
т.
Это не совсем так. Дело не в количестве, Ивлев, а в возможности сравнить.
Если у читателя не будет повода для сопоставлений, значит, и сомнений не

будет. Как гласит индийская мудрость, человек, который не понимает, что

видит синее, его и не видит. Газетная философия должна быть доступна
дуракам. По указанию сверху я выдумываю прошлое, высасываю из пальца
псевдогероев и псевдозадачи современности, вроде субботника, а потом са
м же
изображаю всенародное ликование. На этом липовом фундаменте я обещаю пр
очное
будущее. Или не так?
-- Кстати, как с субботником?
-- Вы хочете песен? Их есть у меня. Горком партии одобрил почин станции
Москва-Сортировочная. Мой субботник решено сделать общемосковским.

Профессора будут скалывать лед на тротуарах. Писатели -- чистить клетки
в
зоопарке. Артисты убирать во дворах помойки. Все гегемошки города выйду
т
работать задарма!
-- Не все, Рап.
-- Большинство! Ибо пропитываясь пропагандой, Славочка, народ
становится еще хуже своего правительства. Труженики пишут письма с
требованием посадить Солженицына, хотя ни строки его не читали. Я тольк
о
заикнулся, а персональные пенсионеры звонят, что именно они участвовал
и в
первом субботнике. Мы приучили людей, что они согреты солнцем конституц
ии,
под жаркими лучами статей которой зреет богатый урожай. И они считают, чт
о
настоящее солнце хуже.
-- Бывают ведь и проколы.
-- Бывают. Вот погорячились и объяснили, что Сталин немножко ошибался.
И, думаете, все поверили? Наоборот! Обвиняют Хрущева в клевете. А почему?
Потому что правда мешает верить слепо, как раньше. Уяснили, что врать над
о
сплошь, а не время от времени. Никаких отдушин!
-- Но вы же, Яков Маркыч, понимаете, что врете?
-- Я другое дело. Я лжец профессиональный. Я преобразую старую ложь в
новую и таким образом закапываю истину еще глубже.
-- Значит, истина есть! Конечно, средства замарали себя, но цель, мне
кажется, -- благая. Только вот переход к ней...
-- Бросьте! Истина и цель нужны только нам с вами, профессионалам,
чтобы понимать, зачем мы врем. Наивный, как вы изволили выразиться,
журналист, пытающийся уладить конфликт совести с партбилетом, будет вр
ать
искренне ради преодоления неувязок на пути к светлым вершинам. Ну и что? Д
а
этим он только замарает и вершины, и себя.
-- Сгущаете! -- возразил Ивлев. -- Сейчас даже те партийные работники,
кто еще десять лет назад, услышав анекдот, кричали, что надо сообщить куд
а
следует, потихоньку, прячась от жены в уборной, слушают Би-би-си. Пытаются

понять.
-- Не понять, а стали еще циничнее. Поймите, мальчик: культ и диктатура
выгодны и верху, и низу. Снимается личная ответственность. Выполняй и не

беспокойся.
-- Но общество не может жить без морали. Оно деградирует. Где же
прогресс?
-- Верно, старина!
-- Стало быть, безраздельная преданность, о которой мы ратуем,
превращает человека в барана!
-- Кто же спорит? Конечно, пропаганда -- одно из самых аморальных дел,
известных человечеству. Само существование ее свидетельствует только
об
одном: лидеры соображают, что добровольно люди за ними не попрут. Да, гнусн
о
навязывать свои взгляды другим. А я? Я ведь навязываю другим не свои
взгляды. И это как-то легче. Я вру, не заботясь о соблюдении приличий. Я
пишу пародии, но их воспринимают серьезно.
-- Вы талантливый, Рап. Не жаль вам себя?
-- Такого таланта мне не жаль. Правые мысли я пишу левой рукой, левые
-- правой. А сам я абсолютно средний.
Они дошли до конца бульвара, до трамвайного круга, и повернули обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200