ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Тяжело болен писатель был давно. К раку добавился глубокий склероз (возможно, это то, что сейчас называется болезнью Альцхаймера), и организаторы переезда с нетерпением выжидали удобного состояния больного. Когда симптомы стали более явными, служащие советского посольства в Париже начали действовать активно. Об этом свидетельствуют не только западные очевидцы событий, но и советские, вроде упомянутого выше репортера Чернова.
Любопытно, что так называемые интервью с Куприным, те, во время которых за него говорила Елизавета Морицевна, или другие, просто сочиненные в инстанциях, иногда печатались в виде статей, будто бы написанных самим возвращенцем. Куприн заявляет: "Я совершенно счастлив". Он благодарит советское правительство и кается, что недопонял преимущества новой власти своевременно. "...Я сам лишил себя возможности деятельно участвовать в работе по возрождению моей родины. Должен только сказать, что я давно уже рвался в Советскую Россию, так как, находясь среди эмигрантов, не испытывал других чувств, кроме тоски и тягостной оторванности". "Я остро чувствую и осознаю свою тяжкую вину перед русским народом", -- кается писатель. Какую вину? В чем? Все это писали за него -- для внутреннего употребления и для заграницы.
Куприн, который уже везде в печати именуется "патриотом социалистического отечества", то и дело твердит благодарности советскому правительству, взахлеб хвалит все, что увидел в СССР: города, заводы, дворцы, метро в Москве, проспекты, каких, конечно же, нет за границей, высокий уровень образования всех, включая домработниц.
Прохожие, судя по статье, на улицах дружно кричат: "Привет Куприну!" "Всех их радует то, что я, наконец, вернулся в СССР". В особом восторге Куприн от советских юношей и девушек. "Меня поразили в них бодрость и безоблачность духа, -- пишет последний могикан критического реализма о Москве 37-го года. -- Это -- прирожденные оптимисты. Мне кажется даже, что у них, по сравнению с юношами дореволюционной эпохи, стала совсем иная, более свободная и уверенная походка. Видимо, это -- результат регулярных занятий спортом".
Не шибко грамотный стиль, комсомольский оптимизм, дежурная политическая труха вместо наблюдений свидетельствуют, что Куприн такого ни написать, ни произнести не мог. Читаешь и думаешь: может, авторы этих интервью сознательно сочиняли для потомков пародийные тексты, не имея возможности сказать правду? Но, к сожалению, все было серьезно.
Куприн пишет, что привезенная из Парижа кошечка Ю-ю чувствует себя в Советском Союзе прекрасно, "вызывая бурный восторг детишек". "Даже цветы на родине пахнут по-иному, -- рассказывает классик. -- Их аромат более сильный, более пряный, чем аромат цветов за границей". Если он скучал по родине, то это можно было бы понять. Но следом из газеты вылезает аграрно-политический кукиш: "Говорят, что у нас почва жирнее и плодороднее". В очерках нет мыслей Куприна, в них отражены основные тезисы текущих речей товарища Сталина на тему "Жить стало лучше, жить стало веселей". Тосковал Куприн по России, а приехал в СССР.
Деньги, вложенные в переброс писателя из страшного мира капитала в светлое завтра, начали приносить политические проценты. Экранизируется купринский "Штабс-капитан Рыбников", в котором разоблачается японский шпион в Петербурге во время русско-японской войны, и газета печатает заявление писателя, что его рассказ "перекликается с современностью". Будто ставили кино, а об этом не догадывались.
Организаторы операции под кодовым названием "Куприн" отнюдь не считали свою работу завершенной. Вскоре Куприна убедили отправить письмо Ивану Бунину, рассказать, как хорошо живется в Советской стране, уговорить и его возвратиться из эмиграции. Правильное письмо было сочинено, и Куприн его подписал. Бунин на это письмо не ответил.
Проценты в актив агитпропа продолжали поступать долго и после смерти писателя. Был снят фильм "Гранатовый браслет", разоблачающий все, что надо. В январе 1986 года "Литературная газета" опубликовала воспоминания Валентина Катаева о беседах с вернувшимся Куприным. В.П.Катаев, приходится заметить, всегда вовремя оказывался возле классиков. Помните его воспоминания о Бунине? Они создавались в разное время, слоями. Ранний слой был -- "Бунин и я", средний слой -- "Мы с Буниным", последний -- "Я и Бунин". Столь же точны его философские беседы во время прогулок по Москве с Куприным, сочиненные полвека спустя.
Болезнь Куприна быстро прогрессировала. Поведение писателя было, как говорят психиатры, неадекватным. Его перевезли на арендованную дачу в Гатчину, под Ленинград, обещали вернуть дом. Библиотека Куприна в его Гатчинском доме после революции была разворована, и сейчас еще на черном рынке появляются раритеты с его подписью и дарственными надписями ему.
Вернувшийся из-за границы всемирно известный автор оказался прочно отрезан от цивилизации. Он не сумел бы, даже если б мог, ни возмутиться, ни высказать слово, которое бы услышали на Западе.
Скоро Александра Ивановича торжественно похоронили. Организации, занимавшиеся живым Куприным, сдали его досье в архив и занялись другими эмигрантами. А миф было поручено докраивать творческим союзам. На Запад потекли статьи о счастливой жизни, которую увидел Куприн перед смертью, о его значении для социалистической культуры. За все эти измышления писатель ответственности не несет. Мертвые сраму не имут, а наш несчастный Фауст и по сей день расплачивается за сделку с Мефистофелем.
Через пять лет, весной 43-го, Елизавета Морицевна повесилась в Гатчине от голода, холода, тоски и бессмысленности существования.
1 2 3 4 5 6 7 8