Приходишь - а она тебе мороженое подает. Она у меня мороженым торгует, а сейчас как раз в санатории профзаболевание излечивает - радикулит. Я, значит, мороженое в рот не беру, мясо уважаю, а она... Зачем мне мороженое? Пускай ребенок кушает.
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Я вижу, жизненные условия у вас весьма хорошие, а вот...
БОРОДКИН (настороженно). Это как понимать ваши слова - хорошие? Выходит, если хорошие, школе и делать нечего? Парень лентяй, труда чурается. Чтоб курил, этого, правда, нет, но моральный облик...
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. То есть?
БОРОДКИН. А кто его знает, где он вечерами с приятелями шляется. Может, и выпивает с приятелями, разве уследишь? Алкоголь в молодом возрасте не полезен. Я, понимаешь, требую, чтобы школа не чикалась. По всей строгости закона с ними надо. Забалуете, а мы, родители, отвечай. Они ведь разные вещи вытворяют, обманывают нас, как малых детей...
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Сын вас обманывает?
БОРОДКИН. А ты что думал? Еще как!
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. У вас есть факты?
БОРОДКИН (одумавшись). Не, фактов нету. Но вы тут, понимаешь, дисциплину крепите, а то...
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ (устало). Ладно, ладно, товарищ Лосев, обещаю вам крепить в школе дисциплину. Обещаю исправиться и мягко с детьми не поступать. И насчет вашего сына я буду иметь в виду. Но и вы, пожалуйста, имейте нас в виду... Скованы мы с вами одной цепью.
БОРОДКИН (с опаской). Какой цепью?
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Детьми. У меня к вам, как к родителю, просьба. Школа испытывает некоторые трудности. Это касается внутришкольных дел: оборудования кабинетов, оформления коридоров, уборки. Не готова выставка наших работ, паркет до сих пор не натерт... Не все могут ребята сами, тут важно родителям на общественных началах...
БОРОДКИН. Натирать паркет? На общественных началах? Мне? (Изображает полотера.)
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Ну, зачем вам? Каждый может сделать, что ему по силам. Вы чем занимаетесь?
БОРОДКИН. Я?.. Я в сфере бытового обслуживания населения.
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Замечательно! Мы бы вам нашли применение. Было бы только у вас желание.
БОРОДКИН. Знаю! На общественных началах... Дело в том, начальник, что с желанием в этой области у меня как раз туго. Доступно говоря, времени дефицит... Вот и сейчас я тут у вас прохлаждаюсь. А работа горит. Я пошел, если все в ажуре...
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Понимаю! Спасибо, что зашли, давайте держать контакт, помогать друг другу. Не забывайте про нас, у нас ведь с вами цели одни.
БОРОДКИН. Ясное дело, будем держать! Ладно, директор, дай пять! (Жмет руку.) Покедова! Будь! (Поспешно уходит.)
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ трубит нечто грустное.
Затемнение.
Перед вторым занавесом аллея парка. Появляется БОРОДКИН. Тяжело топает к сидящему на скамье ГРИШЕ с кулаком, поднятым над головой.
ГРИША. Как дела, папа?
БОРОДКИН. Своего отца с инфарктом бережешь, а меня, значит, чуть до инсульта не довел?!
ГРИША. Да нет у моего отца никакого инфаркта! Просто не живет он с нами. Зачем отец, когда их и так сколько угодно? Заплатил за вызов - и вся любовь. Верно?
БОРОДКИН. У, парень! Я думал, у тебя так, шуточки. А ты всерьез... Я стараюсь, конфликты заглаживаю, на сделку с совестью из-за него иду, а он... Но ты учти: если что, я тебя покрывать не стану, нет! Так и знай! И на кой ляд я в это дело ввязался? Вредная работа. Нервные клетки не возобновляются. А у меня их и так мало. Все на учете. Когда долг отдашь?
ГРИША. Завтра достану - отдам.
БОРОДКИН. Доставай больше. Еще добавить надо - сверхурочные, понял?
ГРИША. Я давно все понял.
БОРОДКИН. Правильно! Ладненько, давай сюда аппаратуру. Рабочий день кончается, а у меня еще четыре наряда. (Листает.) Двухкомнатная... Двухкомнатная... И две однокомнатные. Придется встать на трудовую вахту. Одной ногой - двухкомнатную, другой - однокомнатную. (Зевает. Уходит.)
Затемнение.
Квартира Бородкина. Вечер. Много мебели, тесно. АНЯ сидит на тахте, закутавшись в кусок пестрой материи, как в шаль. Играет на гитаре, поет страстный цыганский романс о безумной любви, встает, пританцовывает.
Танцуя, достает тетради, в руках пляшут учебники. Входит БОРОДКИН, с любопытством останавливается у двери, ставит инвентарь, держит в руках газету.
АНЯ (продолжая петь). Уравне-енья, и-эх, не ре-шены-ы!..
БОРОДКИН (зажигает свет, обнаружив себя). Уравне-енья, и-эх, не решены-ы! Оно и видно. Стоило матери уехать - началось.
АНЯ складывает шаль, кладет гитару. БОРОДКИН замечает, что Аня в шортах, свертывает газету трубочкой, действует как указкой.
БОРОДКИН. Это что?
АНЯ. Ничего особенного - модные шорты, только и всего. Сама сделала...
БОРОДКИН. Сама?! Но из чего? Из моих брюк, на которые я всю премию ухлопал. А ну, стягивай!
АНЯ. Ты их не носил.
БОРОДКИН. Стягивай! Приказываю!
АНЯ. Все равно уже поздно: я их немножко укоротила... Скажи лучше, почему от тебя опять пахнет?
БОРОДКИН. Это скипидар.
АНЯ (берет у него газету, обмахивается, как веером). Это портвейн! (Вздыхает.) Ты, наверное, голодный? Садись, обед разогрею, хотя ты и не заслужил. Мама велела кормить тебя каждый день. А я ее послушная дочь.
БОРОДКИН. А мне ты - не дочь?
АНЯ (пожав плечами). Не знаю... Но купила тебе даже лимонада.
БОРОДКИН. Мне - лимонаду?
АНЯ. Тебе - лимонада.
БОРОДКИН. Ладно, перетерпим.
АНЯ. Но мое терпение может кончиться. Для чего полы натираешь?
БОРОДКИН. Не ведаешь, для чего? (Смеется.) Не могу же я сам деньги печатать. Стало быть, натираю для денег.
АНЯ. Вот и видно, что для денег, а не для людей. И пьешь поэтому. Ничего у тебя, папка, святого не осталось, рублегонцем стал. Смотри, поскользнешься на бумажке!.. (БОРОДКИН машет рукой: отвяжись!) Иди руки мыть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15