Да вернулся ненадолго, чтобы уехать, Никитин отец.Потом голодный год… И Петька ходил собирать мерзлую картошку по полям. Никите мать присылала деньги, но на эти деньги купить было нечего, и Никита тоже ходил с Петькой по полям…Наконец впервые выдали хлеб на трудодни, стало появляться белое, душистое масло в туесках, захрюкали поросята на подворьях…Петька видит себя в розовом мареве спящим на материной кровати.Мать говорит ему:– Петь, слышь, Петь… Надо бы ставень починить…И Петька слышит, как хлопает на ветру покосившийся ставень, а проснуться не может.Мать говорит еще что-то.Петька спит.Тогда мать начинает трясти его за плечо.– Петька! Слышь! Петька!Но почему это мать говорит Мишкиным голосом?Петька хочет услышать ее знакомый тихий голос, а она трясет его изо всей силы и шепчет, совсем как Мишка:– Петька! Это я! Петька!Будто его ударили, Петька разом вскинулся весь. Холодная, росная ночь вокруг. И холод, и роса будто вплеснули в Петьку остатки прежних сил, приглушили жажду.Какие-то мгновения Петька ничего не может сообразить и лишь потом осознает, что ему не снился Мишкин голос, что Мишка трясет его за плечо и, возбужденный, повторяет:– Ты чего это, Петька? Это же я, Петьк!– Мишка! – сорвавшимся голосом вскрикнул Петька. И заспешил: – Там Никита! Слышь! Беги к Никите!– Знаю, знаю! – забормотал Мишка, орудуя ножом возле веревок. – Там Владька! Тише! Молчи! Как и почему засмущались Мишка и Владька Что Петька с Никитой опять исчезли, Владька и Мишка поняли в тот же день, не дождавшись их, чтобы передать утят. Они обследовали тогда всю Стерлю – от устья до водопада.Мишка сходил в Курдюковку, к Матвеичу, но опять ничего не узнал, сходил к Валентине Сергеевне и, на этот раз более дипломатичный, чем раньше, тоже ничего не узнал. Утром следующего дня, когда стало известно всей деревне, что Никита и Петька исчезли, Мишка опять отправился на разведку.Рано утром за два дня до этого Мишка видел отправляющихся вверх по Туре беглецов, и раз они не были в Курдюковке, естественно было предположить, что они зачем-то ходили в Туринку.Мишка разыскал Серегу-рыбака, поговорил с ним о том о сем, потом, будто невзначай, спросил, не заходил ли к нему Петька.И тут Серега с радостью рассказал, как бушевал в деревне пастух Грабушка. Фамилия у него – Гарбушев, но ее переделали сначала на Грабушева, а потом и на Грабушку.Был Грабушка всю войну сборщиком. Потом председательствовал несколько месяцев. Дом себе отгрохал, поросят в подполе растил, две коровы – да себя и на мать-старуху держит. Потом поймали его на махинациях, как-то вывернулся. В войну жал всю деревню и теперь свое умудряется брать. Мужиков в деревне нет. А пацанов с коровами не пошлешь. Всех, кто мало-мальски годен к работе, председатель гонит в поле. Стадо пасти некому. А у здоровилы Грабушки какая-то справка из поликлиники, что может не работать. Вот Грабушка и удумал переквалифицироваться в пастухи – так и так своих коровенок пасти надо. Дерет с женщин деньгами, плату требует как раз в уборочную, когда заменить его некем…Словом, Грабушка носился по всей деревне, грозил убить «сопляков». Уж что там они натворили – Серега не знал, но, видать, крепко насолили мужику, потому что он чуть не каждого расспрашивал: кто это такие, откуда. По приметам – Никита и Петька.Пацаны не выдали. А женщины смеются, довольные. Еще никто не доводил Грабушку, чтобы он так носился.Мишка распрощался с Серегой и двинулся в поле.Грабушка опять сидел на пригорке, курил.Мишка подошел к нему сзади.– Здравствуйте, дядя пастух.Грабушка подскочил, как ужаленный, схватил кнут, и Мишка едва успел отпрянуть назад, так что кончик кнута просвистел возле самого его носа.– А-а!..– Дядя, вы что?! – закричал Мишка. – Я вас очень уважаю! Я по делу к вам!– По какому такому делу?.. – настороженно спросил Грабушка.– Меня пионерская организация уполномочила. – Мишка совершенно беззастенчиво взял на себя эту великую миссию – представлять пионерскую организацию. – Нам сказали, вчера тут что-то набезобразничали двое. Будем исключать их из школы.Грабушка мгновенно переменился, довольный, показал желтые зубы.– Гнать, лупить, убивать надо! – сказал Грабушка.– Будем гнать, – сурово подтвердил Мишка. – Уже все решено. Надо только оформить. Ревут, просят прощения. Но ведь надо было раньше думать, правда? – спросил Мишка.Грабушка только потряс кнутом и сел на прежнее место, готовый слушать, что надо от него.Мишка сел рядом.– Понимаете… Мы их уже выгнали. Уже плачут, – повторил Мишка. – Нам только надо записать, за что… Ну, за что мы их выгнали. А то же мы их выгнали, а не знаем… – Мишка запутался. – Ну, и не знаем, за что выгнали! Вот меня и послали, чтоб я вас расспросил.Грабушка не заставил себя уговаривать. Грабушка рассказал, как он хорошо встретил этих «шпынят», даже хотел взять себе в помощники, говорят – жить не на что, вот он и хотел «снизойтить», как он потом рассказывал им про Змеиную гору, про пещеру, где змей живет, – все рассказывал. А потом они его за это – свиньи – обозвали.– Как обозвали? – уточнил Мишка.– Мироедом, вот как! – весь наливаясь краской, что тот бурак, ответил Грабушка.– Значит, пещерой интересовались… – переспросил Мишка. – Это какой пещерой? Нам – чтобы записать.– Энтой! Что на Змеиной горе, за Лысухой!– Больше ничем не интересовались? – спросил Мишка.– Нет!Миша встал, задумчиво, как и положено солидному «представителю», прошелся взад-вперед мимо Грабушки, задумчиво спустился с бугра, задумчиво обернулся внизу и вежливо сказал:– Дядь, а ведь ты вправду мироед. И кулак.На этот раз Грабушка не останавливался, чтобы поплакать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102