— Чего не может быть? — осведомился парень.— Мы с тобой, скорее всего, никогда не виделись, — девушка улыбнулась. — Ведь я все время провожу дома и редко покидаю его.— Странно, а вот мне сердце подсказывает, что я тебя когда-то видел, правда, ты, наверное, сильно изменилась.— Нет-нет, — этого не может быть, навряд ли мы с тобой когда-либо встречались… Ты чувствуешь себя неловко, чего-то боишься? — вдруг поинтересовалась девушка.— Да, я стою на чужой земле.— Эта земля нашего рода, так что ничего не бойся.— Земля Реньяров! — воскликнул Филипп, вскакивая на ноги, словно земля обжигала ему ступни. — Будьте прокляты, Реньяры! — громко сказал Филипп Абинье. — Они, они убили моего отца, — и он с ненавистью топнул ногой.— Ты проклинаешь Реньяров, — задумчиво произнесла девушка, — значит, ты проклинаешь меня, ведь я Констанция Реньяр.— Ты?! Нет, прости, — промолвил Филипп, — тебя я не проклинаю, ты спасла мне жизнь… И ты не такая как они, совсем не такая.— Но ведь ты меня совсем не знаешь, я Констанция Реньяр, — и Констанция, приложив ладонь к груди, нежно провела пальцем по ложбинке, поглаживая крупную розовую жемчужину.— Я должен ехать, — прикрыв глаза, сказал Филипп Абинье.— Ты еще слаб, — возразила ему Констанция, — погоди, приди в себя. Если тебе неприятно, что я рядом с тобой, я уйду.— Нет, погоди, — не открывая глаз, произнес Филипп и за руку удержал собиравшуюся было уйти Констанцию.— Зачем, ведь ты ненавидишь меня, — сказала девушка.— Нет, погоди, я не говорил этого.— Но ведь я одна из Реньяров.— А я Филипп Абинье, — отвечал ей парень.— А я с самого начала знала, что ты Филипп Абинье, — тихо сказала девушка.— Откуда?— Я видела тебя однажды в церкви, мой кузен Виктор показал тебя.— И что он сказал?— Что ты наш враг.— Так оно и есть, — сквозь зубы процедил Филипп.— Но я запомнила эту встречу потому, что ты показался мне добрым и не таким, как мои братья.— Я не добрый, — возразил Филипп Абинье, — я никогда не могу быть добрым для Реньяров.— А для меня? — спросила девушка и уголки ее губ чуть-чуть дрогнули в улыбке.— Ты спасла мне жизнь и ты совсем другая. Я не думал, что Реньяры бывают такими. Знаешь, Констанция, я с этого момента навсегда твой должник.— Ты мне ничего не должен, я просто вытащила тебя из озера.— Нет-нет, ты не понимаешь, — ты спасла мне жизнь и если в моем доме будет даже один, последний кусок хлеба, то половина его будет твоя.Девушка молчала. Ей приятны были слова Филиппа, да и сам парень был хорош собой. Его глаза светились добротой, хотя он и говорил о зле, о наневисти, а ведь его вид внушал спокойствие и доверие.Констанция бросила взгляд на бесполезные пистолеты.— Это твое оружие? — вдруг спросил Филипп.— Да, я всегда беру их с собой, когда покидаю дом.— Зачем? Ты что, кого-то боишься? Ты думаешь, что на тебя кто-то нападет?— Но ведь нас окружают враги, они ненавидят всех Реньяров.— И конечно, самый страшный ваш враг — это я, Филипп Абинье.— Ты совсем не страшный, хотя и хочешь меня напугать.— Ты что, смогла бы выстрелить в меня, Констанция?Девушка застенчиво улыбнулась.— Не знаю, может быть и смогла бы, если бы ты вел себя по-другому.— Это как? — Филипп прикоснулся кончиками своих пальцев к ее руке.Но Констанция не выдернула руку, а второй ладонью накрыла пальцы Филиппа. Они так и сидели несколько минут, пытливо глядя в глаза друг другу. Им показалось, что они знают друг друга уже тысячу лет, их сердца переполняло неизвестное до сих пор чувство.Парню и девушке казалось, что весь мир, все великолепие, созданноеБогом, сотворено специально для них, для этого дня, в который они неМогли не встретиться.— О чем ты думаешь? — первой нарушила молчание Констанция.— О том, что ты очень красива. Мне еще никогда не приходилось видеть таких красивых девушек.— И ты красивый, — улыбнувшись уголками ярко-красных губ ответила Констанция. — Только ты очень мокрый и похож на мокрого нахохлившегося воробья.Филипп Абинье рассмеялся и тряхнул густой гривой волос.— Да и ты вся мокрая.Он посмотрел на маленькие ступни ног Констанции. Та немного смущенно тут же поджала ноги и накрыла мокрым подолом платья.— Так о чем ты думал? — вдруг переспросила девушка.— Я думал, что ведь мы с тобой могли и не встретиться. И если бы не моя рогатина, которая сломалась, я не свалился бы в ручей, а ты не спасла бы меня.— Нет, ты обязательно, Филипп, должен был свалиться. Филипп, Филипп, Филипп… — как бы запоминая, прошептала Констанция, — какое красивое имя, такое простое и теплое, как вот этот камень, — она прикоснулась ладонью к нагретому солнцем серому камню.— Констанция… — как завороженный произнес Филипп, — а твое имя — бурлящие струи вот этого ручья. Оно холодное и в то же время манящее, как вода.
Старый Гильом Реньяр все еще сидел в кресле у окна и смотрел наДалекие холмы, за которыми скрылась его любимица. Тень клена медленно ползла по двору, пока не достигла, наконец, окна и не легла на дряблую руку старика.Он посмотрел на небо.— Да, скоро полдень, — прошептал он, — где же Констанция? Может с ней что-то случилось? — прошептал старик, с усилием, кряхтя поднялся с кресла и выглянул из окна во двор.Он увидел своего среднего сына Жака, который прилаживал подпругу.— Жак! — крикнул Гильом.Тот сразу же поднял голову и улыбнулся отцу.— Я слушаю тебя, отец.— Констанция не возвращалась? — спросил Гильом, хотя прекрасно знал, что та не могла вернуться незамеченной, ведь он целое утро просидел у окна, вглядываясь в пустынную дорогу.Да нет, отец, она как уехала с самого утра, так и не возвращалась.— Слушай, Жак, возьми с собой двух людей и поезжай к ручью, мне что-то не нравится ее долгое отсутствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68