Таково наследие Саймона — и хорошее наследие. «Это может оказаться полезным, — печально подумал Иэн, — в брызжущие впереди горькие времена, если король Джон не переменится к лучшему».
Джоанна, несмотря на то, что была на два года старше Адама, выглядела его ровесницей — она казалась маленькой статуэткой. И хотя ей исполнилось всего девять лет, можно было возблагодарить судьбу, что та подарила этой девочке характер ее матери. Уже сейчас ее нельзя было назвать хрупким созданием.
Иэн сам был еще малым ребенком, когда волосы Саймона отливали таким же чистым золотом, как у Джоанны, но ее глаза, дымчато-серые, с проглядывавшей голубизной, яснели и светлели совсем, как у Саймона, когда он был зол, весел или счастлив.
Дети притихли, ожидая услышать интересный рассказ о том, как их друг побеждал врагов английской короны. Их живые, такие разные глазки с любопытством смотрели на Иэна. И теперь было видно, что веселое личико Джоанны зеркально отражает лицо Адама.
— Вы штурмовали стены? — нетерпеливо спросила она.
— Вы пробивали ворота тараном? — эхом ей отозвался Адам.
— Мастер Адам! Леди Джоанна! — запротестовал седой воин. — Разве вы не видите, какой лорд Иэн грязный и уставший? Вы позорите наше гостеприимство. Гостю нужно сначала дать умыться и отдохнуть, а не засыпать его вопросами.
— Beoth ЬаР, Бьорн, — сказал Иэн на незнакомом языке.
— Beoth hal, eaorling, — мягко ответил Бьорн. Адам вытаращил глаза. Бьорн занимал очень большое место в его жизни. Он учил мальчика азам боя на мечах и булавах. Адам помнил, что эти уроки начинал его отец, но в последний год он едва был способен лишь спускаться во двор, чтобы наблюдать со стороны и подавать еле слышным голосом советы. Адам знал, что у Бьорна есть свой собственный язык, и даже понимал некоторые слова, но Бьорн никогда не заговаривал с ним на этом языке и никогда не позволил бы мальчику говорить на нем.
— Иэн, Бьорн ответил тебе, — сказал мальчик. Старик покраснел, а лицо Иэна нахмурилось. Он никак не прокомментировал реплику мальчика, лишь сказал, что ему пора войти в дом и поздороваться с их матерью. Отказавшись от предложения детей сопровождать его и дав слово, что обязательно расскажет им о войне, он направился к дому и поднялся по лестнице в большой зал, расшнуровывая по пути свои доспехи и снимая рукавицы.
Иэн поднял глаза на лестницу, которая вела в женскую половину дома, но решил не останавливаться. Леди Элинор с таким же успехом могла оказаться в любом другом месте дома, и, кроме того, наверняка уже кто-то бежал впереди, чтобы сообщить хозяйке о приезде гостя. И правда: не успел он пересечь зал, направляясь к огромному камину, как из боковой комнаты — своего рода ниши в стене — легкой походкой выбежала леди Элинор. Она взяла протянутые ей руки в свои и крепко сжала их.
— Иэн, я так рада видеть тебя!
— Я не мог приехать, когда узнал… Я умолял короля отпустить меня, но он и слушать не стал.
— Тебе нет нужды оправдываться.
И вдруг глаза ее наполнились слезами. Она шагнула вперед и уронила голову на его грудь. Руки Иэна потянулись, чтобы обнять ее, но тут же опустились. Он боялся прилива еще одной волны горя в самом себе. Элинор глубоко вздохнула и, отступив, посмотрела ему в глаза.
— Как хорошо, что ты здесь, — сказала она чуть дрожащим голосом. — Как долго ты пробудешь?
— Я не знаю, — медленно ответил он, будто подбирая слова и стараясь не смотреть на нее. — Это зависит от…
— Ну хотя бы ночь, — не дослушав, воскликнула Элинор.
— Да, конечно, но…
— Никаких «но»! Ох, Иэн, ты выглядишь таким уставшим!
— Наше судно сбилось с пути. Я намеревался высадиться в Роузлинде, но нас отнесло к Дувру. По дороге на нас трижды нападали. Я не мог поверить в это. Даже в худшие времена при Лонгкемпе ничего подобного не случалось. Я мчался всю ночь. Я должен был…
— У тебя плохие новости? — спросила Элинор, но не дала ему времени ответить. — Не говори мне сейчас. — Быстро спросила с дрожью в голосе: — Ты ел?
Он кивнул.
— Тогда позволь мне разоружить тебя и помыть.
— Но мои оруженосцы остались в отряде, — возразил он. — Я поехал вперед.
На это Элинор засмеялась более искренне:
— Я еще не такая уж немощная старуха, чтобы не суметь поднять кольчугу. Идем!
Она повела его в боковую комнату, из которой только что появилась.
— Ванна уже готова и может остыть.
На мгновение Элинор показалось, что Иэн опять собирается возражать, и она, остановившись, вопросительно взглянула на него. Но лицо его ничего особенного не выражало, и он уже последовал за ней, так что она промолчала. Элинор чувствовала, что что-то было не так.
Элинор, памятуя предостережение мужа, всегда осторожно держала себя с Иэном. Несмотря на то, что Саймон был на тридцать лет старше ее, — а может быть, благодаря этому, — он не был ревнивым супругом. Впрочем, до болезни у него не было никаких оснований ревновать — он полностью удовлетворял Элинор. Так что когда Саймон предупреждал ее не флиртовать с Иэном, это было сказано скорее ради самого Иэна. Элинор понимала справедливость слов мужа. Было бы жестоко кокетничать с Иэном — и опасно в то же время.
В карих глазах молодого человека светилась такая сила, что, хотя Элинор любила Саймона и была счастлива в браке, она не могла отрицать, что Иэн превратился в красивого мужчину, против которого трудно устоять женщине. Надо отдать должное, Иэн тоже был очень осторожен в отношениях с Элинор, редко прикасался к ней, даже чтобы из вежливости поцеловать руку.
Все эти годы они были добрыми друзьями. Элинор умела видеть, когда Иэн пытался скрыть бремя своих проблем. Обычно она засыпала его вопросами, так что он волей-неволей раскрывал свой тягостный багаж на ее обозрение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163