– Наши занятия любовью могут быть лучше только для тебя. Я не думаю, что это будет лучше для меня.
Я пожал плечами. Наш разговор и мое внутреннее чувство, что она еще не готова сдаться мне, несколько ослабили настойчивость моего желания, но я не собирался ложиться с ней в постель без удовлетворения хотя бы на одну ночь.
– Как ты думаешь, ты сможешь быть завтра готова к отъезду? – спросил я, как только лег в постель. – В прошлый понедельник король сказал, что мы можем ехать через неделю, но если письма, которые я должен везти, уже готовы, то я не вижу причины, почему бы не уехать раньше.
Тревожное напряжение прошло, и Мелюзина расслабилась, а потому ее голос стал более естественным, даже резким.
– Если ты мне скажешь, сколько всего надо взять, я смогу собраться за пару часов, – сказала она.
– Что ты подразумеваешь под тем, сколько всего надо взять?
– А эти постели наши? – разумно спросила Мелюзина.
– Бог мой, я никогда не думал об этом, – признался я, притягивая подушки Мелюзины так, чтобы тоже положить на них голову. – Я думаю, что король и королева одолжили нам их. Но я спрошу.
Она была явно недовольна. И меня удивило: неужели она действительно так ненавидит Стефана и Мод, что ее оскорбляет то, что она лежит в их постели? Но следующее замечание Мелюзины дало мне новое понимание ее недовольства.
– Я надеюсь, что они нам их одолжили, но у нас есть сундуки, которые мы должны везти с собой в повозке, а это сделает наше путешествие медленным. И… и я не хочу сидеть в повозке, как багаж, – сказала Мелюзина.
Последнее предложение было также оправданием.
– Ты ездишь верхом? – спросил я, чувствуя смущение. Я понял, что не учел всех трудностей, когда просил у Стефана разрешения взять с собой Мелюзину. Я не подумал о том, как везти ее в Джернейв. Я не мог надеть на Барбе заднее сиденье. Он не привык к этому, да и слишком нервный конь. Однако позволить ей ехать на лошади самой означало слишком довериться обещанию женщины.
– Да, да, я езжу верхом, – сказала она охотно и, как будто заметив сомнение на моем лице, добавила: – Я не попытаюсь убежать. Я клянусь, что не убегу.
В своем порыве честности она протянула мне руку, как тогда, когда клялась в перемирии.
– Очень хорошо, ты поедешь верхом, – согласился я, обрадовавшись тому, что я делаю ей одолжение.
В действительности я не видел другой возможности поездки в Джернейв, чтобы выполнить поручения короля и еще в оставшееся время посетить Улль. Но даже если Мелюзина хорошо ездит верхом, остается другая проблема: что делать с теми вещами, которые мы не можем взять с собой? Раньше мой багаж всегда двигался с королем, а до того, как я приехал к королю, у меня никогда не было ничего, что бы не могло быть увезено в шерстяном одеяле за седлом Барбе.
– Но мы не сможем уехать завтра, – продолжал я. – Я должен позаботиться о хранении сундуков и всего остального, что мы не берем. Вероятно, король не задержится здесь надолго, и я не хочу обременять кого-нибудь ответственностью за нашу собственность.
Мелюзина кивнула.
– Лучше, когда есть дом, куда можно отправить вещи, и верные слуги, которые присмотрят, чтобы их доставили в целости.
Наши глаза встретились.
– Как только я смогу, – согласился я и потом осторожно добавил: – Если ты сможешь жить там.
Я взял ее руку. Мелюзина пообещала мне не убегать от меня и не нарушила потом своего обещания. Мы крепко пожали друг другу руки. Я подвинулся к ней поближе и обнял ее одной рукой.
– Я не знаю, – ее голос задрожал, но она взяла себя в руки. – Я часто думаю об этом, и мне это кажется не так уж больно.
– Когда мы будем там, если я не смогу это вынести… – Мелюзина уткнула лицо в мое плечо, – я не знаю, что я сделаю. Папа так разозлится…
Я не мог ей ответить прямо. Что я мог ей сказать, кроме того, что ее отец умер и ему решительно все равно, но это может ранить еще сильнее, чем ее вера в то, что он огорчится.
С минуту я гладил ее волосы, а потом мягко попросил ее готовиться ко сну. Я повернул ее так, чтобы смог развязать и расшнуровать ее одежды, но она отодвинулась раньше, чем я успел закончить, поблагодарила меня сдавленным голосом и сказала, что справится сама. Мелюзина ушла в другой конец комнаты, а я был в недоумении: почему у нее изменилось настроение? Ведь она сама шла мне в руки, и я не делал никаких сексуальных жестов, которые могли бы испугать ее. Однако я знал, что ей нельзя больше сегодня надоедать. И, откинув ее подушку на ее сторону, лег к ней спиной, предоставив возможность закончить раздеваться в уединении.
Чтобы уехать на следующий день, мне предстояло сделать очень многое.
Когда я пришел в приемную короля, она была полна посетителей, каждый из которых настаивал, что король должен выслушать его первым если не по праву того, что он пришел раньше других, то по причине неотложности дела. Но еще до того, как король смог увидеть кого-либо, вошли епископ Винчестерский и Солсберийский, оба с сердитыми лицами. Я предупредил короля о том, что они ждут, и добавил, что нам, возможно, не стоило проводить так много времени на охоте. Но, казалось, Стефан не понял. Он только смеялся и похлопывал меня по плечу.
– Я в восторге, что твоя жена находит твое присутствие столь необходимым, что ссорится с тобой из-за твоих отлучек, – сказал Стефан.
Но он отлично понял, что я говорил, потому что тут же добавил:
– У моих министров нет таких оправданий, но они, кажется, чувствуют то же, что и твоя жена, или говорят, что чувствуют. В то же время они настаивают, чтобы я предоставил им власть управлять страной в мое отсутствие.
Мое сердце сжалось от тревоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184