Они могут быть жестокими, подозрительными, властолюбивыми…– Здесь всегда процветало соперничество, порой жестокое, даже кровожадное, но в меньшей степени, чем в Европе. Здесь никогда не было огнестрельного оружия. Кахнаваки считает, что эта земля дана индейцам, как Европа европейцам.– Так чего же он хочет? Например, от ирокезов?– Он восхищается ими. Больше ста лет пять племен живут в мире и находят пути, чтобы не нарушать договор. Кахнаваки полагает, что той силой, что заставила их создать союз, был инстинкт самосохранения. Он пытается использовать этот инстинкт, чтобы объединить все народы против европейцев. У него нет иллюзий насчет военного превосходства обеих сторон, если, конечно, существуют только две стороны. Он хочет создать один объединенный союз индейцев против трех или четырех враждующих друг с другом объединений европейцев.– В этом есть смысл, – признала Шеннон.– Для тебя, но не для сенека или мохаука, соперничающих с саскуэханноками и ведущих изнурительную родовую вражду с гуронами. Дело в том, что название «индейцы» неприемлемо. Гуроны так же отличаются от шони, как французы от англичан.– И все же Кахнаваки пытается объединить их.– Да, в этом суть его видения, – Джон грустно улыбнулся. – Оно согревает сердце, особенно, когда он слышит о стычках французов с англичанами, или англичан с датчанами.– Кажется, эта мысль согревает и твое сердце, – Шеннон взяла Джона под руку. – Ты действительно его брат.– Я люблю эту землю и уважаю живущие на ней народы. В этом смысле я не англичанин, – он похлопал ее по ягодицам, – и ты не англичанка. Я видел, как ты упиваешься красотой земли и стараешься не принести ей вреда. Это прекрасно, Шеннон.– Да, в этом мы похожи, – согласилась она. – Мы пришли сюда из разных мест. Я рада, что нам посчастливилось встретиться в одном месте в одно и то же время, пусть даже ненадолго.– Может быть, навсегда, – сказал Джон с тоской. – Какой бы ни была твоя прошлая жизнь, она позади. Я – твое будущее. – Когда Шеннон попыталась возразить, он подхватил ее на руки и зашагал через лес. – Я хочу показать тебе кое-что. Смотри. – Он опустил ее на землю. Она немедленно узнала это место. Отсюда она впервые увидела его хижину. К ним бежал Принц… И колодец, и кузница, и простая жизнь в этом прелестном уголке природы – все соответствовало этому человеку.– Мне здесь очень нравится, Джон.– Все это твое. Все, что есть у меня, принадлежит тебе, Шеннон Клиэри, отныне и навсегда. – Он повернул Шеннон к себе и спросил: – Ты выйдешь за меня замуж?– Да, Джон, – она обхватила руками его шею и нежно поцеловала. Потом сказала осторожно: – Я выйду за тебя замуж, но у меня есть несколько условий.– Какие еще условия?– У тебя ужасно сонный вид, – проворковала она, кокетливо взмахнув ресницами. – Пойдем в постель.– Превосходно, – его глаза потемнели и стали совсем изумрудными. – У меня тоже есть несколько «условий». Но, да, конечно, я лягу с тобой в постель. – Джон снова взял ее на руки и большими шагами устремился к хижине. Принц и Герцогиня следовали за своим хозяином по пятам.– Условия? – Шеннон нахмурилась. – У тебя тоже есть условия?– Да, есть.– Прежде чем мы займемся сексом?– Прежде чем мы начнем «трахаться», – ехидно усмехнувшись, сказал Джон.– Ты помнишь это слово?– Я помню каждое слово из того вздора, что ты несешь с момента нашей встречи. Это, в общем-то, одно из моих условий.– О? Ты хочешь сказать, что мне больше нельзя болтать вздор?– Как раз наоборот. – Они уже были у колодца, и Джон опустил ее на землю. – Пока я буду готовить кролика для нас обоих, – и прошу не спорить! – я хочу услышать каждое слово.– Чего? Ты хочешь сказать, вздора?– Да!– И я должна есть кролика? Это твое второе условие?– Да.– Понятно, – Шеннон закрыла глаза, чтобы не видеть, как Джон свежует зверька. – Я уже подумывала, что могла бы на время перестать быть вегетарианкой, здесь ведь нет других запасов протеина.– Что это значит? – спросил Джон, ничего не поняв.– Я съем немного кролика, раз для тебя это имеет значение… И, кроме того, я обожаю Герцогиню. Джон торжествующе улыбнулся.– И еще потому, что тебе нравится трахаться?– Фи, не будь вульгарным! Есть еще условия?– Все. Ешь здоровую пищу и расскажи мне все подробно о своей жизни. Все, что сможешь вспомнить. И я буду доволен.– Тебе будет скучно. – Ее сердце забилось быстрее. Он будет поражен ее рассказом, Только бы убедить его хоть немного, чтобы, когда она, наконец, исчезнет, он понял, куда она ушла. – Я расскажу тебе самое важное из того, что помню.– Прекрасно. Входи и начинай историю, – Джон распахнул дверь хижины.– Дом, милый дом, – нежно пробормотала она. – Как хорошо, Джон. Я рада, что мы здесь, а не в деревне.Он сочувственно улыбнулся, заметив брошенный ею на кровать нетерпеливый взгляд.– Начинай. Я разожгу очаг.– О’кей, – Шеннон поставила на буфет свою сумку, и вышла на середину комнаты, – «История моей жизни, рассказанная Шеннон Клиэри (мною самой)». ГЛАВА 13 Его улыбка словно согревала Шеннон, но та все же спохватилась и начала рассказывать.– Моя история началась еще до моего рождения, в день встречи моих родителей.– Блестящее введение, – сказал Джон, растягивая слова.– Ш-ш-ш. В моем случае этот факт имеет большое значение. Видишь ли, когда моя мать встретила моего отца, она уже была замужем. Ее первый муж, Томас Тремейн, был сущим негодяем. Возможно, у него были положительные качества. По крайней мере, мама утверждает, что дома с ней он вел себя отвратительно, постоянно бил и оскорблял ее. Потом у них родился первый ребенок – мой брат Филипп. Прошло совсем немного времени, и Том принялся бить и его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93