У них участилось дыхание, проснулась страсть, в то время как снаружи нарастал шум набиравшего силу шторма. – Как тебе нравится такое начало?
Итан обхватил большой ладонью ее затылок, от чего она всегда таяла.
– Если это означает, что ты возвращаешься ко мне, то мне это нравится. – Другая его рука скользнула за спину и начала нежно мять ее ягодицы.
Не на шутку разыгравшийся снаружи ливень заливал стекла оранжереи потоками воды, но Мэдди, как ни странно, было совсем не страшно. Почему-то на этот раз гроза не представлялась ей концом света. Ей казалось, что разбушевавшаяся стихия отражает интенсивность вновь вспыхнувшего между ними чувства. Его черные глаза сулили жаркое и основательное слияние, и она знала, что ее глаза умоляли его именно об этом.
Итан приподнял согнутым пальцем ее подбородок.
– На этот раз, надеюсь, я правильно понял тебя.
– Уверена в этом, Шотландец. – Мэдди подняла на него глаза, вложив во взгляд всю любовь, какую испытывала к нему. – Поэтому ты остаешься той темной лошадкой, на которую я ставлю.
– Ну вот, ты уже смотришь на меня как раньше. Ведь муж может и привыкнуть к таким взглядам.
– Бьюсь об заклад, что придется, – улыбнувшись, ответила она.
Эпилог
Карриклифф, Шотландия
Пасхальное воскресенье 1865 года
Итан Маккаррик был старшим братом и главой процветающей семьи.
Он удобно расположился в тени старого дуба, откуда обозревал раскинувшуюся перед ним обширную поляну. Здесь были все: его мать, братья, а также их жены и дети. Все присоединились к ним с Мэдди по случаю состоявшихся на Пасху крестин.
Мэдди смеялась, сидя на одеяле с двумя старшими из их трех изумительных детей. У всех детей были ярко-синие глаза и черные волосы.
Их первому сыну Литу, появление на свет которого отняло у Итана несколько лет жизни, хотя Мэдди не находила роды такими уж трудными, шел уже седьмой год. Он был умным, как его мать, и крупнее многих двенадцатилетних ребят. Трехлетняя Катриона была маленьким бесенком с тонкими, как у матери, чертами лица, которая уже научилась вызывать жалость к себе. Третьего, младенца, Итан прижимал к себе. Почему-то малыш лучше засыпал именно у него на руках. Они назвали его Ниллом, в честь одного из любимых необузданных двоюродных братьев Итана, который все еще совершал грабительские набеги на континентальную часть Европы с бывшей бандой наемников Корта.
Итан сдержанно отнесся к появлению первого сына в связи с тем, что Мэдди уделяла заботам о младенце слишком много времени, обделяя Итана своим вниманием. Потом сын начал плачем требовать его внимания и, как и мать, проявлял радость, когда Итан входил в комнату.
Никого из детей Итана не отпугивал шрам на его лице, и они ничего не знали о темном прошлом их отца.
Материнство было по душе Мэдди, и она в отличие от Сильвии была любящей и заботливой матерью. Она могла простить Сильвии отсутствие любви и заботы о ней, но только не то, как та поступила с Итаном.
Мэдди как-то призналась в этом Итану, и он понял, что она обрела с ним новую семью, и они готовы до последнего дыхания защищать друг друга и своих детей.
Они сыграли еще одну, грандиозную свадьбу здесь, в Карриклиффе, поскольку Итан хотел показать всем, какая у него очаровательная невеста. На торжествах присутствовали все Уэйленды, включая Куина, который не менее десяти раз напоминал Итану, что предупредил его о необходимости бережного отношения к Мэдди…
Перехватив устремленный на нее взгляд Итана, Мэдди одарила его своей неподражаемой улыбкой. От этой улыбки у него всегда учащалось сердцебиение. Он полагал, что любит ее сильнее, чем может выдержать его бренное тело, но давно смирился с этим. Все ночи напролет крепко сжимал ее в объятиях, и сердцу становилось до боли тесно в груди.
Итан знал, что его братья и мать поражались тому, что он оказался таким любящим мужем и отцом. Братья могли находиться вдали от семей, а Итан не мог.
Хью с Джейн пока ограничились одним четырехлетним сыном и решили немного выждать до зачатия следующего ребенка. Хью непонятно почему захотел назвать своего сына в честь Итана, и Джейн, что не менее удивительно, позволила ему. Итан до сих пор ломал голову по поводу этого их необъяснимого решения. Мальчик был для них светом в окошке, и они много путешествовали втроем. В замок приехали только из-за крестин Нилла.
У Корта с Аннелией было трое детей: сын Алекс и две дочери – малютка Фиона и только что начавшая ходить Элизабет, но на подходе был уже четвертый ребенок. Корт любил своих детей, и каждый раз клялся, что это будет последний. Аннелия только улыбалась и принималась за вязание.
Мать Итана восхищалась всеми своими внуками и внучками, на появление которых она никогда не рассчитывала, и часто говорила, что в каждом из них видела что-то, от их дедушки Лита. В настоящий момент пятеро из них устроили на поляне засаду на нее.
Мэдди покинула одеяло и подошла к Итану.
– Ну что, Нилл готов переместиться в колыбельку? – спросила она. – Или пора вызывать дополнительную помощь? – Коррин, старая подруга Мэдди, жила в их имении. Отказавшись от должности управляющей, она стала няней их детей. Коррин настолько искусно справлялась со своими обязанностями, что другие семьи, потеряв стыд, пытались увести ее от них.
– Он крепко спит, – сказал Итан, потом не удержался и, хихикнув, добавил: – Храпит, совсем как ты.
Она легонько ткнула его кулаком в грудь.
– Я не храплю, Шотландец. – Она взяла ребенка на руки и поцеловала на сон грядущий, прежде чем уложить в стоявшую рядом в тени колыбель. Итан раскрыл объятия ей навстречу, и она запросто уселась ему на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96