Ведь он наверняка знает, что, будь у нее хоть какая-то возможность, она бы тут же вонзила ему в сердце нож. Что же случилось с Люком? Почему он себя так ведет?Люк наклонился пониже, чтобы коснуться губами щеки Китти, и взволнованно произнес:– Сейчас я тебе собираюсь кое-что сказать, Китти. Хочу, чтобы ты знала: я говорю истинную правду. Раньше я с тобой так скверно поступал, но я этого вовсе не хотел. Клянусь, не хотел. Для меня ты всегда была особенной.Он откинулся назад, и на его морщинистом лице появилось совершенно невероятное выражение.– Клянусь, Китти. Я знаю, ты считаешь, что я негодяй. Но ты заставила меня быть таким, потому что всегда со мной боролась. Твой характер мне был по душе, но не твое сопротивление. Вот если бы ты со всем своим пылом показала мне, как тебе нравится то, что я с тобой делаю в постели!Люк провел кончиками пальцев по лицу Китти, словно оно было прекрасным произведением искусства.– Красивая! Клянусь, ты самая красивая из всех женщин, которых я когда-либо видел за всю свою жизнь. Тогда, давно, когда я был надсмотрщиком у этих зазнаек Коллинзов, а их сынок Натан за тобой ухаживал, я всегда следил за вами. Уже тогда я желал тебя так сильно, что мне приходилось искать негритянскую девку, чтобы успокоить себя с ней. И все это время я будто видел перед собой твое лицо и касался твоего, а не ее тела…Люк выпрямился и сел. Его темные глаза были широко раскрыты, словно умоляя Китти его понять.– Ты, Китти, только мне поверь, обязательно поверь. Я пытаюсь тебе сказать, что, несмотря на грубое обращение с тобой, где-то в глубине души я всегда тебя любил. Вот почему я хочу, чтобы ты была со мной теперь. И я прикончу любого сукина сына, который попытается тебя у меня отнять. Никто тебя у меня не отнимет, Китти, никогда. Обещаю!Люк крепко сжал Китти за плечи и, приподняв ее, посадил.– С этого момента наступят прекрасные времена, Китти, моя любимая. Ты увидишь. Я знаю, ты скучаешь по своему малышу, но ведь у нас тоже будут дети. Мне все равно, только бы ты не растолстела, понимаешь? – Он негромко засмеялся. – Я очень люблю это твое тело и не хочу, чтобы что-нибудь его изменило. Там, в Неваде, у нас начнется новая жизнь. Может, сейчас ты так не думаешь, но ты отдохнешь и поверишь, что все так и будет. И ты станешь счастливой.Люк склонил голову набок и уставился на Китти. Он вопросительно вглядывался в ее лицо.– Ну же, Китти! – Люк слегка встряхнул ее, но Китти не ответила, а лишь по-прежнему молча смотрела на него. Тогда Люк встряхнул ее сильнее, так что голова Китти откинулась назад, как у тряпичной куклы. – Ну же! – завопил Люк. – Что с тобой? Скажи хоть слово! Я тут сижу и выворачиваюсь перед тобой наизнанку, женщина, а ты глазеешь на меня как лунатик. Отвечай мне! Скажи мне, что все, что я тебе говорю, тебе очень нравится. Что ты понимаешь: именно так все и должно быть. Что ты будешь отныне и навсегда моей женщиной, потому что ты знаешь, что я говорю всерьез. И если ты мне это скажешь, я буду с тобой обращаться по-хорошему.Китти казалось, что она где-то далеко-далеко и смотрит на себя откуда-то свысока. А молчаливое создание рядом с этим гадким человеком вовсе не она, а какое-то другое, незнакомое существо. Оно живет и в то же время мертво. В нем нет души, оно уже не может больше выносить ни боли, ни страха, ни тревоги. Все, чем когда-то была Китти, куда-то исчезло.– Будь ты проклята, скажи хоть что-нибудь! – заорал Люк и в бешенстве хлестнул Китти по щеке. – Видишь, ты меня заставила снова тебя ударить. Тебе нравится, чтобы я тебя мучил? Ведь я тебе сказал, что буду с тобой хорошо обращаться, потому что, черт бы тебя побрал, я, похоже, тебя люблю!И Люк влепил Китти еще одну крепкую пощечину.– Сейчас же скажи что-нибудь, или я убью тебя, Китти Райт! – Он был на грани истерики, в ярости и из-за нее, и из-за себя самого. – Скажи мне, что сделаешь все как можно лучше, потому что, клянусь, я скорее соглашусь увидеть тебя мертвой, чем позволю снова от меня уйти.– Мне бы хотелось… – Голос у Китти был как дуновение ветерка. – Мне бы хотелось умереть.Люк отпрянул.– Я думаю, – с силой проталкивала Китти слова сквозь онемевшие губы, – я думаю, что уже умерла.Глаза у Китти закрылись, длинные шелковые ресницы опустились на бледные, как слоновая кость, щеки, тело стало безжизненным. Люк осторожно опустил ее на землю.Китти еще дышала. Люк знал, что она жива, но его охватил холодный озноб, когда он понял, что в ней и в самом деле что-то умерло. Какая-то часть души. Глядя вниз на лежавшую на земле Китти, Люк подумал, что вряд ли она когда-либо снова станет прежней. Глава 6 Тревису не было нужды открывать глаза, чтобы убедиться, что на улице идет дождь. Грохот грома вполне соответствовал тому гулу, который он постоянно ощущал в своей голове. Сегодня ночью он опять выпил слишком много рома. Единственное, что могло бы унять его боль, – новая порция рома.Черт бы побрал этот дождь! Он шел изо дня в день с тех самых пор, как Тревис приехал на Гаити. Кто-то сказал, что здесь лишь два сезона дождей – с апреля по июнь и с августа по октябрь. А это значит, можно с нетерпением ждать июля, хотя проклятые дожди после месячного перерыва зарядят опять.Тревис облизал засохшие губы. Черт, неужели во всем должен быть привкус рома? До чего же скверно он себя чувствует: весь проспиртован. Но ром по крайней мере помогает хоть на время заполнить пустоту. Тревис потрогал пальцами недавно отросшую бороду и подумал, что хорошо было бы открыть глаза, но потом раздумал. Ему не хотелось знать, лежит ли та девица рядом или уже ушла. Наверное, еще лежит, потому что в конце концов хижина-то ее. Он вспомнил, как прошлой ночью, спотыкаясь, ковылял по дороге, поддерживаемый этой девицей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135