- К чему это ты прислушиваешься, друг мой? - спросил я его.
- Да я от нечего делать слушаю, как трава растет.
- И это тебе удается?
- Да что ж тут трудного?
- Тогда поступай ко мне на службу, дружище. Кто знает, на что еще
пригодится твой слух.
Молодец вскочил на ноги и последовал за мной.
Немного подальше я увидел охотника. Он стоял на холме и палил в воздух.
- Бог в помощь, бог в помощь, господин охотник! Но в кого ты стреляешь?
Я вижу лишь голубое небо.
- О, я просто пробую свое новое охотничье ружье. Там, на шпиле
страсбургской колокольни, сидел воробей. Я только что сбил его.
Тот, кому известна моя страсть к охоте и стрелковому искусству, не
удивится, что я крепко обнял этого замечательного стрелка. Естественно, я
не пожалел ничего, чтобы привлечь его к себе на службу.
Мы двинулись дальше через многие страны и города, и пришлось нам,
наконец, проезжать мимо горы Ливан. Там, перед густой кипарисовой рощей,
стоял коренастый, невысокого роста человек и тянул за веревку, которая
была обвита вокруг всей рощи.
- Что это ты тянешь, дружище? - спросил я его.
- Меня послали за строительным лесом, - ответил он. - А я забыл дома
топор. Вот мне и приходится как-нибудь выходить из положения.
С этими словами он на моих глазах одним рывком свалил весь лес,
занимавший добрую квадратную милю, с такой легкостью, словно это была
охапка тростника.
Нетрудно угадать, что я сделал. Я бы не упустил этого человека, даже
если бы мне стоило это всего моего посольского содержания.
Когда я, наконец, очутился на египетской земле, вдруг поднялся такой
ветер, что нас чуть не опрокинуло. Я боялся, что меня подхватит вихрем и
унесет вместе со всей моей свитой, конями и поклажей. Слева от дороги
выстроились в ряд семь ветряных мельниц, крылья которых вращались так
быстро, как веретено у самой проворной ткачихи. Неподалеку, справа от
дороги, стоял человек, по комплекции схожий с сэром Джоном Фальстафом.
Указательным пальцем он зажимал себе правую ноздрю. Увидев, в каком мы
оказались затруднении и как нас шатает ветер, человек сделал полуоборот и,
став к нам лицом, учтиво, как мушкетер перед своим капитаном, снял передо
мной шляпу.
Мгновенно наступило затишье, и все семь ветряных мельниц сразу замерли
в неподвижности.
Удивленный таким явлением, которое казалось совершенно
противоестественным, я крикнул, обращаясь к этому субъекту:
- Эй ты! Что тут происходит? Дьявол в тебе, что ли, сидит или ты сам
дьявол?
- Прошу прощения, ваше превосходительство, - ответил человек. - Я
только немножечко подгоняю ветром мельницы моего хозяина, мельника. Но
чтобы не опрокинуть ветром все семь мельниц, мне пришлось зажать одну
ноздрю.
"Вот так неоценимый человек! - мелькнуло у меня в уме. - Этот молодец
еще как может пригодиться, когда ты вернешься домой и у тебя вдруг не
хватит духу порассказать о всех чудесных приключениях, пережитых во время
твоих путешествий по суше и по морю!"
Нам удалось быстро поладить. Ветродув бросил свои мельницы и последовал
за мною.
Вскоре мы прибыли в Каир. Как только я с успехом выполнил там данное
мне поручение, я решил распустить всю мою бесполезную свиту, за
исключением лишь вновь нанятых мною полезных слуг, и, сопровождаемый ими,
пустился в обратный путь уже в качестве частного лица.
Погода стояла чудесная, а знаменитая река Нил была неописуемо
прекрасна. Я соблазнился мыслью нанять баркас и проехать до Александрии
водным путем. Все шло великолепно, пока не наступил третий день плавания.
Вы, милостивые государи, несомненно, слышали о ежегодном разливе Нила.
На третий день, как уже сказано, вода в Ниле начала неудержимо
подниматься, а на следующий день вся местность и справа и слева от реки на
расстоянии многих миль была уже залита водой.
На пятый день, после захода солнца, мой баркас запутался в чем-то, что
я принял сначала за ползучие растения и кустарник. Но лишь только на
следующее утро рассвело, я увидел, что со всех сторон окружен миндалем,
совершенно созревшим и великолепным на вкус. Когда мы опустили лот, я
обнаружил, что дно под нами на глубине по меньшей мере шестидесяти футов.
При этом нам нельзя было двинуться ни вперед, ни назад. Часов в восемь или
девять, насколько я мог определить по солнцу, внезапно поднялся ветер,
который накренил наш баркас. Баркас зачерпнул воды, пошел ко дну, и долгое
время ничего не было известно о его судьбе.
К счастью, мы все, сколько нас было - восемь мужчин и двое подростков,
- спаслись благодаря тому, что уцепились за деревья, ветви которых были
достаточно крепки для нас, но не могли вынести тяжести нашего баркаса. В
таком положении мы пробыли три дня, питаясь одним миндалем. Само собой
разумеется, что в питье мы не испытывали недостатка. На двадцать второй
день после крушения вода спала так же быстро, как и поднялась, и на
двадцать шестой день мы могли уже ступить ногой на твердую землю. Первое,
что мы с радостью увидели, был наш баркас. Он лежал в двухстах саженях от
того места, где пошел ко дну. Высушив на солнце все, что могло быть нам
полезным, мы отобрали из наших дорожных запасов все наиболее необходимое и
пустились в путь, стараясь угадать направление, по которому плыли раньше.
По моим самым точным подсчетам, нас отнесло в сторону миль на сто
пятьдесят через ограды, изгороди и заросли.
За семь дней мы добрались до реки, которая спокойно текла по своему
руслу, и поведали одному бею о наших приключениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29