— А я и не знала, что «Кейт Спейд» выпускает темные очки, — призналась Келли, приканчивая второй литр своего нектара.
— Я тоже не знала. Наверное, поэтому они и предложили очки как часть подарочной сумки. — Начальница жадно глотала темную жидкость. Я решила, что пора сворачиваться. — Вот так обстоят дела. Мистер Кронер проинструктирован, что нужно подчеркивать и от чего уходить, общаясь с прессой. Я буду присутствовать на празднике до конца на случай возникновения проблем. В целом, надеюсь, все пройдет гладко. Поговорила с Филипом, и он вроде понял, что, как ведущий мероприятия, не должен прятаться в туалете, обхаживать десятилетних детей или употреблять наркотики в открытую, невзирая на лица. Разумеется, я не могу гарантировать, что он будет играть по правилам, но, по крайней мере, ему четко объяснено, что и как.
— Что ж, люди ходят на вечеринки веселиться, и если Филипу захочется немного потешиться, мы не будем к нему слишком строги. Старайся только, чтобы пресса не пронюхала, понимаешь?
— Конечно, — серьезно кивнула я, соображая, каким, черт побери, образом я должна не подпускать журналистов и фотографов к человеку, присутствием которого их, собственно, и заманили на праздник. Попробую, пожалуй, использовать смесь угроз и подкупа, напирая на недавнюю провинность Филипа. — Еще одно, Келли. Приношу искренние извинения за негативную публикацию в «Сенсациях Нью-Йорка». Не представляю, почему незнакомый журналист с маниакальным упорством выставляет меня в идиотском виде.
Келли посмотрела на меня со странной жалостью. Видимо, очернение доброго имени ее компании в прессе достало начальницу сильнее, чем она позволяла себе высказать, решительно отметая мои извинения или объяснения. Келли клялась, что любое упоминание о нашей фирме в связи с Филипом Уэстоном лишний раз поднимает престиж компании, но я скоро наживу язву, напряженно ожидая следующего выпуска. Видимо, начальница все-таки устала от нападок, задевающих нас обеих.
— Бетт, я хочу сказать тебе одну вещь, — медленно начала Келли, доставая новую литровую пластиковую бутылку диетической колы из холодильника под столом.
Тон не предвещал ничего хорошего. Приехали, подумала я, вот тут-то меня и уволят. Наверное, Келли поперек души так поступать — она хорошо относится к Уиллу, но я не оставила ей выбора: в индустрии, где все основано на освещении событий в прессе, я потерпела полное фиаско, и долг основателя компании — избавиться от меня. Что я скажу Уиллу, родителям? Как объясню, что после нескольких прекрасных месяцев на новой работе меня с треском выгнали из-за неустановленного психа с манией преследования, публично издевающегося над каждым моим поступком? Я прикидывала, какие коррективы вносить в резюме и когда начинать поиски работы, но Келли, отпив колы, откашлялась, прочищая горло.
— Бетт, обещай, что информация, которую я тебе сообщу, не выйдет за пределы этой комнаты.
Я испытала огромное облегчение: не похоже, что меня увольняют.
— Конечно, — с готовностью пообещала я. Слова вылетали вихрем: — Если вы сказали, что об этом говорить нельзя, тогда я, конечно, не скажу.
— На днях я встречалась за ленчем с женщиной из «Поло Ральф Лорен». Я очень надеюсь на сотрудничество с ними — они стали бы крупнейшим и самым престижным нашим клиентом.
Я кивнула, и Келли продолжала:
— Дело настолько важное, что об этом пока ни с кем нельзя говорить. Если просочится информация, если ты кому-нибудь проговоришься, та женщина поймет, что утечка произошла по моей вине, и не видать нам клиента как своих ушей.
— Понимаю.
— Это касается «Сенсаций Нью-Йорка»…
— Вы хотите сказать, это касается Элли Крот? Келли взглянула на меня:
— Да. Как тебе известно, это литературный псевдоним. Она приняла все меры, чтобы сохранить инкогнито и свободно тусить на светских вечеринках. Не знаю, скажет ли тебе что-нибудь это имя, но статьи пишет некая Абигайль Абрамс.
Я сейчас не уверена, но за долю секунды до того, как Келли договорила, я знала, что услышу имя Эбби. До этого мне и в голову не приходило, что автор колонки — кто-то из моих знакомых, пусть даже бывших, но внезапно меня осенило, и я поняла, чье имя Келли назовет. Тем не менее, открытие как громом поразило, я замерла. Дыхание перехватило, как от удара под ложечку в пятом классе, когда в спортзале красный резиновый футбольный мяч отлетел мне в живот. Как же я не догадалась раньше? Но откуда мне было знать?
Сосредоточившись на восстановлении дыхания, я медленно обдумывала услышанное. Вся опубликованная грязь — преувеличения, приукрашивания, умозаключения и наглая, неприкрытая ложь — исходили не от кого иного, как от Эбби, самопровозглашенного «водоворота» медиамира. Почему, черт ее побери, она меня так ненавидит? — гадала я с иррациональной настойчивостью. Почему? Почему? Почему? Мы никогда не нравились друг другу, но что толкнуло ее к попытке разрушить мою жизнь? Что я ей сделала?
Приняв мой шок за непонимание, Келли сказала:
— Я тоже не вспомнила никого с таким именем. Совершенно неизвестная, новенькая, наверное. Очень умный ход — никто не заподозрит девицу, которую никто не знает. Женщина из «Ральф Лорен» доводится Абрамс дальней родственницей, и я торжественно поклялась молчать. У меня такое чувство, что ей давно хотелось перед кем-нибудь выговориться… Ладно, не важно. В любом случае никому ни звука. А при встрече с этой девицей постарайся, чтобы она получила нужные нам снимки или сведения.
Я-то решила, что Келли открыла мне правду о личности автора статей, чтобы я всячески ее избегала, но я ошиблась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127