Спешу при этом заметить, что миф как
конструкт науки (мифологии) является гораздо более конкретно-описательным,
нежели "история". Так, например, думающий об "истории" может назвать свое
мышление историческим, в то время как думающий о мифе не может назвать свое
мышление мифологическим. Чтобы сделать это, ему сначала придется занять по
отношению к самому себе позицию наблюдателя-мифолога. В обоих случаях
рефлексия входит как необходимый элемент в установлении позиции
философствующего в отношении мифа и "истории" как фактов сознания, сама
фигурируя как осознанный способ мышления в метатеории сознания.
Рефлексия обнаруживает себя в метатеории сознания как {способ}. Именно
как способ, а не метод в эпистемологии, способ понимания себя
философствующим в отношении употребления (и применения к описанию им самого
себя) тех терминов и понятий, которые уже (всегда "уже"!) употребляются {не
им}, точнее - им {как} не им. В этой связи, когда мы говорим, что позиция
философа, какой бы она ни была, должна быть универсальной (что, между
прочим, вытекает и из отсутствия в философии сознания специфического
объекта, как об этом говорилось выше), то имеем в виду, что рефлексия здесь
служит и способом универсализации (равно негативной и позитивной) этих
терминов и понятий. Не будучи отрефлексированы, они остаются
псевдообъектами, фрагментами чужого онтологизирующего сознания. Это в первую
очередь относится - по крайней мере в том, что мы называем "культура", "наша
культура", "массовая культура", наконец, "западная культура" (понимаемая как
"мета" - или "сверх" -культура), - к понятиям и терминам, связанным с
{прошлым}. Точнее, с тем, что эксплицитно или имплицитно, {отрицается по
условию времени}, то есть с тем, что {историзируется в настоящем}. Лучше
всего это видно на примере {префиксаций} в названиях и самоназваниях
направлений, школ и концепций современной мысли, таких как: пост-модернизм,
пост-структурализм, де-конструкция, интер-субъективность и т. д. Каждый из
этих префиксов является по существу отсылкой к определенному "прежнему"
состоянию мышления как к объекту философской критики. В свою очередь объект
прежнего мышления (которое также дано в неотрефлексированном виде)
онтологизируется {по отрицанию} критикуемого мышления, отрицанию,
эксплицированному в префиксах "пост-", "де-", "интер-" и т. д. Так теоретик
(или критик) постмодернизма исходит из того, что "модернизм" существует (или
существовал) не как способ мышления о чем-то или описания чего-то, а как
само это что-то, то есть как объект, отличный от мышления о нем. Из этого
наивного онтологизма с неумолимой необходимостью следует, что
онтологизирующий мыслитель мыслит себя как завершение одной действительности
или как начало другой (обычно тоже последней). [В качестве аналогии я бы
привел пример безумного этимолога, уверенного в существовании "первичной
этимологии" слова или безумного мифолога, верящего в существование
"первичных сюжетов". Понятие первичной этимологии в отношении данного слова
так же бессмысленно, как понятие "последнего" (в смысле диахронии) значения
этого слова.] Этот феномен я бы предложил условно назвать {иллюзией
финальности} в неотрефлексированном мышлении. "Финализируя", мыслитель тем
самым уже постулировал "предшествующее" мышление об объекте как объект
второго рода, так сказать, и этим утвердил себя существующим в "реальности"
будущего, для которого первый объект отрицается.
Философия сознания, как я ее себе представляю здесь и сейчас, - это
гораздо больше о философе, чем о философии (включая его собственную). Более
того, это гораздо больше о "здесь", чем о "сейчас", поскольку "здесь"
означает буквально {контекст философствования}. Последнее же непредставимо
без конкретного философствующего по определению. В то время как философия, в
отличие от философствования, может быть мыслима в ее безличных или даже
безымянных результатах, могущих в виде идей, понятий и формулировок найти
себе место в других контекстах (как исторически, так и синхронно). Можно
даже сказать, что понятие "контекста" в данном (то есть моем) случае
философствования "вбирает" в себя время "сейчас", ибо как строго
{текстуальное} понятие, оно является пространственным по преимуществу. В
этом смысле можно сказать, что "философия" всегда принадлежит "истории", а
"философствование" - контексту.
"Здесь" философствование предполагает один момент, чрезвычайно важный
метатеоретически: оно четко устанавливает границу между ситуацией
философствующего и местом (или местами), где этого философствования не
происходит. Иначе говоря, между сферой, покрываемой, так сказать,
прагматикой философии сознания, и сферой, куда она выносится в виде своих
конечных результатов и формулировок. Последнюю можно условно и только в этом
смысле обозначить как "мир", "история" или "культура". Неотрефлексированное
мышление нормального современного философа стремится (от Лукача и Маркузе до
Франкфуртской школы и от Кожева до позднего экзистенциализма) к
автоматическому перенесению этих результатов и формулировок в мир
не-философствования в порядке отсылки применения или практики {(Praxis)}.
"Применение" - это вторая иллюзия неотрефлексиро-ванного мышления.
Метатеория сознания предполагает, что результаты и формулировки философии
сознания должны возвращаться из "мира", "истории" и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11