Горящие глаза юноши также были устремлены на поверженного врага.
Затем слабость, вызванная потерей крови, охватила все его тело, и он
медленно стал оседать на землю.
Тело капитана несколько раз выгнулось в предсмертных судорогах и
затихло. И тут же казарма огласилась взрывом возбужденных криков,
ругательств, звоном монет и звуками потасовки. Двое наемников, не остывших
еще от возбуждения, вызванного внезапным выигрышем пари, протиснулись
вперед, чтобы помочь теряющему сознание юноше. При виде приближающихся
вооруженных людей юноша - все еще в пылу боя - дико сверкнул глазами, но,
узнав своих товарищей, расслабился. Облокотившись на их плечи, он смотрел,
как третий солдат стал останавливать кровь, льющуюся из раны в бедре.
Внезапно шум и крики стихли. Солдаты быстро прятали выигранные деньги
и потихоньку потянулись к дверям. Тихий шепот прошелестел по казарме:
- Генерал Корст.
Круг солдат, заслонявших юношу, расступился. Молодой варвар поднял
голову и в его глазах снова засверкала ярость.
В сопровождении нескольких офицеров в казарму вошел сам генерал
Корст, верховный командующий королевской армии Зингара. Он был невысок,
коренаст, а его темно-голубые волосы в сочетании со смуглой кожей выдавали
в нем примесь шемитской крови. Генерал был сыном лагерной проститутки и
неизвестного зингаранского солдата. Его головокружительная карьера в
королевской армии, где сословная принадлежность играла огромное значение,
говорила о его недюжинных способностях.
При виде распростертого на земле тела глаза генерала сначала широко
раскрылись, затем, наоборот, сузились. Он задумчиво погладил подстриженную
бородку.
- А, капитан Риннова! Вот значит где тебе довелось встретить
достойного противника. И не твой удар в сердце поверг его наземь,
напротив, его шпага лишила тебя жизни.
Его взгляд упал на раненого юношу. Товарищи молодого варвара невольно
отступили назад. Лишившись поддержки, юноша покачнулся, но сумел устоять и
смело посмотрел на генерала.
- Это твоя шпага поразила капитана Риннову?
- Я убил его в честном поединке, - ответил юноша. - Спросите любого.
Генерал Корст кивнул.
- Трудно поверить, что кто-то смог скрестить свое оружие с капитаном
Ринновой и после хвастаться, что остался жив. Но это произошло. Как твое
имя?
- Конан.
- Из северных варваров.
- Я - киммериец.
- Он опасно ранен? - обратился Корст к товарищам Конана, которые явно
старались укрыться от взора генерала.
- Эти царапины на ребрах неопасны. Рука проткнута насквозь. К тому же
он потерял много крови из-за раны в бедре, но главная артерия не задета.
- Отлично. - Генерал Корст сделал знак своим людям. - Он останется
жить, для того чтобы его повесили в назидание другим. Каковы бы ни были
причины ссоры, Конан из Киммерии, наемник, не должен безнаказанно убивать
офицеров королевской гвардии.
Конан зарычал и бросился на Корста. Гвардейцы преградили ему путь.
Он сумел убить двоих, прежде чем его оглушили и сбили с ног.
- Теряем хорошего солдата, - произнес Корст, когда Конана выволокли
из казармы. - Но этих варваров надо приучать к дисциплине.

1. ТАНЦЕВАЛЬНЫЙ ПОМОСТ
Утреннее солнце слепило глаза, за много дней привыкшие к тусклой
полутьме подземелья, освещаемого лишь тюремным фонарем. Утро обещало быть
ласковым, но только не для осужденных узников, которые вслепую брели к
поджидающему их эшафоту, крепко закрывая глаза от режущего дневного света.
К тому времени, как они пересекли тюремный двор, зрение понемногу
восстановилось и их взорам открылись свисающие петли виселиц и огромная
толпа народа.
Конан краем глаза посмотрел на эшафот. На фоне слепящего солнца
отчетливо выделялась черная линия поперечного бруса, с которой подобно
черной паутине, свешивались семь веревочных петель. В ноздри ударил острый
сладковатый запах мертвечины. Он исходил от разлагающихся трупов семи
преступников, повешенных на прошлой неделе, чьи тела были оставлены висеть
на эшафоте вплоть до приведения в исполнение следующего приговора. К этому
запаху примешивалось зловоние толпы, собравшейся поглазеть на интересное
зрелище.
Конец алебарды ткнулся Конану в спину.
- Шагай, висельник - прикрикнул на него охранник.
Конан грязно выругался и двинулся вперед. Грязный, небритый,
закованный в тяжелые цепи, охватывающие его лодыжки и запястья, киммериец
тем не менее двигался легко и свободно. Благодаря его дикой жизненной
силе, его раны зажили за тот месяц, что он вынужден был провести в тюрьме
Кордавы. Та же жизненная сила помогла пройти ему через все муки заточения
с несломленным духом и с несклоненной головой.
Подобно дикому зверю, попавшему в клетку, Конан зализывал свои раны,
выжидая любой возможности вырваться на волю. Стараясь, чтобы его не
услышали стражники, Конан целыми ночами тер звенья цепей друг о друга, бил
их о камни, пытаясь освободиться от кандалов, в которые он был закован.
Конечно, помимо цепей существовали еще решетки на окнах и стражники за
дверью, но это был уже следующий этап. Конан искал малейшей возможности
для побега, самого крохотного шанса, одного из тысячи, но он так и не
появился. И теперь, когда вместе с другими осужденными его вели к эшафоту,
Конан продолжал внимательно осматривать площадь, заполненную народом, а
его мозг отчаянно пытался найти способ обмануть палачей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59