Рихейль жила среди них потому, что ей некуда было деваться. И, разделяя их мысли, она делила их печаль, их постоянное уныние, которое грозило затопить ее душу.Редкие путники, которых заносило в Себбей, были для нее чудом. Она купалась в экзотических цветах их мыслей, находя невообразимо интересный и жизнерадостный мир даже в душе погонщика верблюдов. Она часто пыталась упросить этих чужестранцев, чтобы они взяли ее с собой, но люди обнаруживали колдовской дар Рихейль и прогоняли ее.Потом в Себбей пришел Кейн, и она узнала бесчисленное множество новых чувств. Кейн был для Рихейль головокружительным лабиринтом. Большинство его ощущений, чуждых ей, пугали своей отстраненностью. Но она признала чудовищную жажду покоя, кричавшую в его душе, — безответную тоску по миру. Поэтому Рихейль пришла к нему, чтобы облегчить его муки только ей присущими умениями, и спустя месяцы Рихейль казалось, что боль в душе Кейна немного притупилась.Она игриво взъерошила его волосы:— Эй! Что ты там увидел в бассейне?Его сознание было холодным и отстраненным.— Круги на воде словно проходящие годы. Человек вступает в жизнь, и это всплеск. Его жизнь дает круги — маленькие круги у незначительного человека, большие волны у великого, волны, которые одолевают круги, смывая или меняя их. Но в конце всех ждет одно и то же, потому что круги расходятся в озере жизни и вскоре растворяются, оставляя озеро гладким, — можно снова бросать камни.Она легонько царапнула его ногтями:— Это ты сейчас придумал?— Нет, я слышал это сравнение от мудреца Монпеллони, у которого я учился в Чуртанце. — Рихейль не знала, что Чуртанц уже больше ста лет лежит в руинах. — Только я не вписываюсь в эту схему. Я заблудился на поверхности существования. Вместо того чтобы исчезнуть, я продолжаю плавать, борясь и создавая бесконечную череду волн.— Ну да, как дырявая подкладка, — ее швырнули в пруд, вот она и болтается там. — Рихейль вонзила ногти глубже. — Вернись ко мне, Кейн! Ты любишь меня?Он перевернулся так резко, что она чуть не упала с берега. Его холодные голубые глаза впились в ее лицо. Эти глаза — как они пугали ее обещанием смерти, таившимся в них! Но сейчас Рихейль подумала, что чувствует еще более пристальный взгляд.— Нет, Рихейль! — сказал он медленно и твердо. — Как ты не понимаешь! Твоя жизнь — всего лишь круг на воде, а моя — постоянное течение волн в бесконечность! Твой круг только замечен и тут же позабыт!Она вздрогнула от холода, который принес не ветер.— А ты любишь меня? — спросил он.— Нет! — мягко ответила она. — К тебе не может быть любви. Я могу только пожалеть тебя и попытаться успокоить то, что не может быть исцелено.— Думаю, ты начинаешь понимать, — сказал Кейн с горьким смешком. Вскоре они слились в объятиях под бледной луной. Над ними незамеченными скользили призраки мертвого Деморнта. IV. КРЕСТОНОСЕЦ В СЕББЕЕ — Их лица так же пусты, как те черепа, мимо которых мы проезжали! — заметил Дрон Мисса, вытягивая свою длинную шею чтобы рассмотреть сидящего горожанина, который безучастно наблюдал, как они проезжают мимо. — Просто рыбы какие-то! Я едал жареную рыбу, в глазах которой было больше ума, чем у этих идиотов.— Я думал, в Вальданне едят только мясо, причем сырое, — хмыкнул Сереб Ак-Сети.Мисса шутку не оценил, хоть и засмеялся.— В сыром мясе есть свой смак. Очень даже неплохо, если чуток посолить. Как-то раз я на спор съел сырую белку — от усов до хвоста, она еще дергалась. С тех пор терпеть не могу этих маленьких пушистых ублюдков.— Лучше думайте о том, как найти эту таверну, — резко оборвал их Гаэта.Он заметно нервничал с тех пор, как они въехали в Себбей. Разрушенных городов он повидал немало. Однако отсутствие малейших признаков любопытства со стороны жителей раздражало. Их равнодушие к вооруженным до зубов чужестранцам было тревожащим и слегка оскорбительным.Первым человеком, которого они встретили в этом городе призраков, был неопрятный толстяк с бородой в желтых потеках. Он развалился у сухого фонтана неподалеку от неохраняемых городских ворот. Толстяк вяло наблюдал за их приближением, затем быстро убежал, хихикая, когда Алидор остановился, чтобы задать ему вопрос. Отнюдь не радушный прием.Еще несколько человек, которых они встретили, отворачивались или закрывали двери, когда их окликали, и Гаэта хмуро припомнил рассказы, которые они слышали, пересекая Ломарн. Рассказывали, что в Себбее обитают только призраки и сумасшедшие. Тем не менее стало очевидно, что организованного сопротивления со стороны горожан они не встретят. Такое положение дел значительно упрощало задачу. Гаэта заранее разработал хитрый план на случай, если бы оказалось, что Кейн стал правителем мертвого города.Наконец с помощью настойчивых вопросов они выяснили, что верховная власть в Себбее принадлежит некоему Гавейну, занимающему должность лорд-мэра. Этого Гавейна обычно можно найти в таверне Джетранна. Указания, как добраться до таверны Джетранна, были даны со свойственной провинциалам уверенностью, что чужестранец знает город. Себбей строился давно и без всякого плана, его узкие улочки были раздражающе запутанными. Поплутав и наговорившись вдоволь со случайными прохожими, всадники наткнулись на темноволосую девушку, расположившуюся под деревом. Она, казалось, спала, потому что не замечала их, пока они не подъехали вплотную. Потом ее головка резко повернулась в их направлении, лицо с необыкновенными большими глазами исказил безумный страх.— Клянусь Тоэмом! Наконец-то хоть кто-то, кто не стоит обеими ногами в могиле! — довольно улыбнулся Дрон Мисса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62