Потому и прозвали это место Бильрест-фьорд – Радужный залив. Хорошее место. А сколько дичи водится в лесу! Белки, куницы, рыси, даже лоси и кабаны встречаются.
Усадьба Сигурда ярла располагалась на небольшом холме, в самом конце залива, рядом с водопадом. Длинный, обложенный серыми валунами дом, где жили все родственники ярла – человек сорок, не считая слуг и рабов. Напротив – амбары и летний хлев (зимой скотину держали в доме). Ближе к заливу – приземистый корабельный сарай, похожий на выброшенного волнами кашалота, зимой в сарае хранился «Транин Ланги», боевая ладья Сигурда. Сейчас «Транин» горделиво покачивался у причала, рядом с «Толстой Уткой». Меж домом и сараем тянулись огороды с низкими каменными оградками, за ними – сарай для дров, а уж дальше начинался лес – темно-зеленые угрюмые ели до самых гор.
Если встать лицом к морю, то на левом берегу фьорда окажется луг (луг принадлежал Сигурду), за лугом – пастбище, а дальше, за горами и лесом, – Снольди-Хольм – хутор Торкеля бонда, зажиточного крестьянина, владевшего, кроме коров и хутора, еще и пятью лодками.
На противоположном берегу залива виднелась большая богатая усадьба братьев Альвсенов, известных задавак, мнивших себя ровней Сигурду ярлу, сразу за их усадьбой блестела голубоватая гладь озеpa, а за озером, в лесу, что напротив пастбища, стоял хутор Свейна Копителя Коров, от которого вела через лес тропка к старой дороге.
Оранжевое вечернее солнце зависло над морской гладью, прочертив по воде яркую переливающуюся дорожку, тянувшуюся до скалистого берега. Кончился шедший целый день дождь, и розовато-палевые облака, снизу подсвеченные солнцем, разбежались по голубым краям неба – словно пасущиеся коровы, съев всю траву, направились к сладким кустам на окраинах луга.
Меж мокрых кустов и сосен по старой дороге, подскакивая на ухабах, быстро ехала повозка, запряженная каурой лошадью. Правил лошадью узколицый друид Конхобар. Дорога шла лесом, то и дело ныряя в урочища, и Конхобар еле успевал отворачивать лицо от мокрых веток. Жутко трясло, вскрикивали сидевшие в повозке дети, мальчик и девочка, а располагавшийся позади них тощий Форгайл Коэл лишь нехорошо усмехался, придерживая накрытую рогожей поклажу. Бочки с засоленной рыбой, как пояснил Форгайл узколицему, громко, чтоб слышали дети. Нужно было отвезти их к соседнему фьорду, к Рекину ярлу, – Рекин отправлялся на юг, в Скирингсаль, где у детей жили дальние родственники. Для того чтобы попасть к Рекину, и попросили повозку друиды. Сигурд себя плохо чувствовал – давали знать старые раны, – а вот старшая жена его, Гудрун, высокая, надменная, красивая – правда, старовата уже, – разрешила взять повозку. Уж больно умильно смотрел на нее узколицый друид Конхобар, как смотрел когда-то, в старые времена, тот, другой… А как похож! Казалось – снова возродился предводитель фениев, такой же молодой, красивый… как тогда, ночью… А ведь с ним тогда был и мальчик, сын. Так вот этот! И он, кажется, не против быть принятым в род. И Гудрун будет не против… Жена Сигурда облизала тонкие губы.
Конхобар почтительно опустил глаза и незаметно для других улыбнулся. Он тоже вспомнил Гудрун. С той ночи, когда, слыша любовные стоны, представлял себя на месте отца… Да, Гудрун почти не изменилась – такая же высокая, красивая, сильная. Правда, лицо чуть высохло, стало более жестким, властным, надменным.
Форгайл меланхолично отвел от лица ветку – в повозку упали крупные капли – и задумчиво уставился на дорогу. Высокие деревянные ободья колес то и дело ныряли в глубокие лужи, разбрызгивая по сторонам коричневатую глинистую жижу. Отфыркиваясь, прядала ушами лошадь, ругался вполголоса Конхобар, радостно кричали на ухабах развеселившиеся ни с того ни с сего дети. Погруженный в свои мысли, друид Форгайл Коэл не слышал их. Он думал о Магн Дуль Бресал. Ведь это она выкрала-таки камень Лиа Фаль в Таре и скрыла, не принесла друидам. Зачем, спрашивается? Не иначе как затаила зло за то, что надругался когда-то над ней Форгайл. Завлек Магн – темноволосую, синеглазую, тогда еще совсем юную – в священную рощу (вернее, в бывшую священную рощу) богини Бригиты, учил заклинаниям, затем дал выпить напитка, специально приготовленного, дурманящего, отнимающего разум. А потом, как поплыла Магн, зарычал друид Форгайл волком, срывая одежду с молодого девичьего тела. Не раз и не два тешился с Магн друид, а затем впал в раздумье – убить ли ее или приобщить к священному делу друидов? Решил убить – уже потянулся к ножу, да уж больно красива была Магн, и совсем не плохо было бы заиметь такую, на все готовую, жрицу. Только вот родители Магн не очень-то согласились бы с предложением Форгайла. Тогда договорился с одним совсем еще молодым ярлом – Хастейном. В одну из дождливых ночей напали на их жилище злобные собаки финнгаллы, убили всех, кроме Магн. Ту оставили, привязав к дереву. Пылал подожженный финнгаллами дом, в лужах темной крови лежали отец с матерью и братья, еще совсем юные. Крупные слезы катились из темно-синих глаз Магн, вдруг побелевших от горя. В этот момент и появился Форгайл, утешил, как мог, несчастную, увез в тайный храм, что сохранился тогда средь горных кряжей Коннахта, воспитал жрицей. Поначалу частенько угощал напитком, а потом, как поумнела Магн да совсем взрослой стала, перестал помогать и напиток. Не отдавалась больше Магн Форгайлу, как ни скрипел тот зубами, да и заклинаний друидов знала уже немало – сама могла свободно какую-нибудь пакость устроить учителю. В общем, не так, как задумывал жрец, получилось с Магн. Слишком уж своенравной та оказалась, непокорной, правда, ничего не скажешь, в учении успешной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14