– Мне не нравится, когда у меня в столице, да еще во дворце, орудуют убийцы, а те, кому нужно заниматься порядком, умеют только просить чинов и хлопать глазами.
– Слушаюсь, ваше величество, – не моргнув глазом и никак не проявляя радости, все тем же ровным, вежливым голосом сказал Прохоров и как прежде почтительно поклонился.
Меня поведение императора удивило, сегодня он совсем не походил на человека, которого я видела здесь вчера. Пока смущенные генералы тихо ненавидели императора, я, скрываясь за их спинами, пошла к себе. Однако тихо убраться восвояси мне не удалось. Только я добралась до дверей, как меня остановил голос Павла Петровича:
– Сударыня, погодите, вы обронили платок!
Я испугано обернулась. Теперь все смотрели на меня. Мой платок действительно лежал на полу. От смущения, не очень понимая, как поступить, я послушно вернулась его забрать. Однако царь меня опередил, быстро подошел, поднял его с пола и подал мне. Кланяться в такой ситуации было не уместно и, принимая из его руки дешевую тряпицу, я сделала легкий реверанс.
– Благодарю вас, Ваше Величество, – не поднимая глаз, поблагодарила я, а он вдруг задержал мою руку, склонился и ее поцеловал.
Пришлось мне все-таки на него посмотреть и благодарно улыбнуться.
Павел был немного ниже меня ростом и смотрел в глаза прямо и внимательно.
– Мне кажется, мы с вами уже знакомы? – спросил он, припоминая, что где-то уже меня видел.
– Да, ваше величество, мы уже встречались здесь же вчера, – вынуждена была сознаться я.
– Так это вы та самая бывшая крепостная крестьянка? – удивленно воскликнул он, обращаясь ко мне на «вы» и во все глаза разглядывая. – Простите великодушно, сударыня, что я вас не сразу узнал!
То, что он меня не узнал, было не удивительно. Вчера я была в простом сарафане, прикидывалась деревенской дурочкой и на «сударыню» никак не тянула.
– Вы не ошиблись, государь, – опускаясь в реверансе, ответила я.
Не буду врать, ненавистный всему двору император покорил меня всего несколькими словами и ласковым взглядом. Услышав, что я была крепостной, вельможи начали смотреть на меня с нескрываемым презрением, только император и новоиспеченный полковник по-прежнему видели во мне молодую, смущенную женщину.
– Вам светская одежа идет больше вчерашнего платья, – сказал Павел, деликатно не называя мой крестьянский наряд. – Сейчас я вижу, вы устали, но когда отдохнете, и у вас возникнет фантазия поболтать с пожилым «барином», – засмеялся он, – надеюсь удостоиться вашего визита. Я постараюсь вам не наскучить!
– Я буду, счастлива, государь, – просто и искренне ответила я. – Вы даже не представляете, какая это для меня честь!
Конечно, император это вполне представлял и ободрил меня заговорщицкой улыбкой. А вот царедворцам царская ласка к мужичке очень не понравилась, и на мою бедную голову посыпалось столько грязных мысленных ругательств, что у меня запыли щеки и уши. Однако вельможи ошибались, уже видя во мне новую фаворитку, у самого императора относительно меня в голове не появилось ни одной непристойной мысли.
Понимая, что долее оставаться в комнате неприлично, я сделала глубокий реверанс и ушла к себе. Пытка всеобщим вниманием кончилась, и я оказалась за закрытыми дверями. Теперь мне очень пригодился поднятый Павлом Петровичем носовой платок. Все лицо у меня стали мокрым от пота.
– Чего там? – бросилась ко мне Маланья Никитична. – Чего Курносый?
– Ничего, – ответила я, – пригласил меня к себе в гости. А вот Прохоров, после того как вы влезли в разговор, нам больше не верит, он заподозрил, что мы всех обманываем!
– Нашла о чем печалиться, – презрительно скривилась старуха, – подумаешь, какой-то секретаришка! Как это тебя Курносый в гости пригласил?
– Коллежский секретарь Прохоров уже стал коллежским советником, а если раскроет преступление, то станет генералом! – не отвечая на ее вопрос, сказала я. – А врать вы, голубушка, совсем не умеете, он враз вас на чистую воду выведет!
– Свят, свят, свят, – закрестилась старуха. – Ты что такое говоришь?! Разве ж я соврала? Не было тут никакого Воронцова! Вот тебе святая Параскева Пятница!
– Погодите, если он за вас возьмется, будет вам не только пятница, но и суббота с воскресением! – пообещала я.
– Господи, вот грех-то какой, а все наша жадность, – забормотала старуха, – нашла себе на старости лет хворобу! Алевтинушка, деточка, научи что делать. Я уж сама ничего не понимаю. То был Воронцов, то его нет, какие-то покойники, царь, секретари враз становятся советниками! Веришь, голова кругом идет!
– У вас выход один, – подумав, ответила я, – спрячьтесь так, чтобы Прохоров до вас не добрался. Поверьте, он такой умный, что вам его не обмануть. Дознается, что вы оставили здесь со мной Мишу, у него столько вопросов появится, что вас совсем запутает, глядишь, и до Сибири доведет! – припугнула я корыстолюбивую старуху, впрочем, опасаясь больше не за нее, а за себя и свое доброе имя.
Я вполне осознавала, если выяснится, что со мной провел ночь молодой человек, то кроме потери репутации, что само по себе ужасно, мне придется объясняться за двойное убийство и попытки скрыть следы преступления!
– Так куда же я от него, ирода, спрячусь? – чуть не завопила Маланья Никитична.
– Вам виднее, – равнодушно сказала я, – найдите место или тут во дворце, или у знакомых в городе. Только долго не тяните, он уже скоро до нас доберется!
Маланья Никитична задумалась, потом что-то решила и посмотрела на меня хитрыми глазами:
– Какая же ты, Алевтинушка, умная, – льстиво сказала она. – Хорошо придумала! Пересижу-ка я пару дней у кумы Варвары, а там, глядишь, все успокоится!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95