ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
- Что это?
- Буддийские молитвы. Снял с вентилей в гальюне центрального поста.
- Шутка?
- Трюмный Жамбалов. Я не могу поручать верхний рубочный люк матросу, который устроил в гальюне буддийскую кумирню… Этак он нас всех в нирвану погрузит!
Мартопляс посторонился, и в дверях возник матрос Дамба Жамбалов. Круглое бурятское лицо спокойно, щелки глаз надежно защищают его душу от чужого взгляда.
Трюмному боевого поста номер три вверена святая святых: оба рубочных люка - верхний и нижний. Это главный вход в подводную лодку, и матрос при люках - я понимаю механика - должен быть надежен, как страж у крепостных ворот.
Но в боевой пост номер три входит и гальюн подводного пользования. В рабочей тетради Жамбалова записано: «Подводный гальюн должен обеспечивать бесшумность и бесследность действия, возможность использования на любой глубине погружения подводной лодки, вплоть до предельной». По боевой тревоге матрос Жамбалов заскакивает в гальюн, тесный, как телефонная будка, садится на крышку унитаза и ждет драматических событий. Например, пробоины в районе гальюна или штурманской рубки, к которой примыкает его заведение. Тогда, согласно аварийному расписанию, он должен завести под пробоину пластырь и прижать его малым упором. Но пробоин нет, и Жамбалов сидит в тесной каморке до самого отбоя.
Иногда кто-нибудь из офицеров центрального поста стучится к нему, и матрос поспешно освобождает место. Потом Жамбалов принимается за работу. Прежде чем нажать спускную педаль, необходимо проделать множество манипуляций, чтобы сравнять давление в сливных трубах и за бортом. Для этого надо перекрыть в строгом порядке четыре клапана и открыть шесть вентилей. В общей сложности - прокрутить десять маховичков. Тут главное - не перепутать последовательность, иначе может получиться, как с лейтенантом Нестеровым: он только что пришёл из училища и постеснялся воспользоваться услугами Жамбалова. Неправильно пущенный сжатый воздух выбросил содержимое унитаза прямо на его новенькую тужурку. После такого конфуза служить на нашей лодке Нестеров не мог и перевелся на другой корабль. Жамбалову понятен смысл его работы. Нельзя сказать, что она ему нравится, но она не пугает его, как эти сложные, таинственно гудящие, живущие своей электрической жизнью приборы в штурманской рубке, центральном посту, да и вообще повсюду.
Разноцветные маховички гальюна напоминали Дамбе дацанские хурдэ - молитвенные колеса. Красные, жёлтые, синие барабанчики, набитые свитками бумажных лент с молитвами, вращались руками богомольцев, ветром, ведай, и каждый оборот их считался возвести ой молитвой, Молитвообороты отбивались колокольцами. В первый же день, когда трюмный старшина доказывал Жамбалову, куда и в каком порядке крутить маховички вентилей, Дамбе пришла в голову благостная мысль превратить разноцветные колесики в хурдэ. Десять колесиков - десять хурдэ, на каждый маховик он наклеил е тыла ободранные с папирос бумажки, на бумажках написал имена от первого до десятого перерожденца Чже-бцзун-дамба-хутухты, чья душа на протяжении многих веков переселяется в тела смертных людей. Теперь, проворачивая веред спуском унитаза разноцветные колеса, он возносил в честь каждого хутухты по меньшей мере десять молитв. Вот эти-то папиросные бумажки с именами и заклинаниями «Ом мани падме хум!» - «О сокровище на цветке лотоса!» - и обнаружил механик,
- Проходи, Дамба… Садись.
Я втиснулся в изголовье своего прокрустова ложа, к Жамбалов осторожно присел на краешек диванчика. Мартопляс деликатно исчез.
- Чаю хочешь?
Дамба покачал круглой стриженой головой: нет. Но я всё-таки достал из рундучка стаканы и кипятильник. Чайные приготовления давали: время собраться с мыслями. Верующий матрос - редкость, матрос-ламаист - и подавно. Может быть, на мою долю выпал и вовсе единственный случай за вето историю подводного флота. Но от этого не легче. Я набиваю» заварочную ложку чаем и лихорадочно вспоминаю, что у меня в библиотечке, скомплектованной политотделом, есть из книг по научному атеизму. Брошюра «Жил ли Христос?». Если бы «Жил ли Будда?»… Пока закипает вода, вызываю в памяти профессора Панцхаву и его лекции по научному атеизму. «Ламаизм - шаманизированный буддизм бурят, тувинцев, калмыков…» Запрет на убийство любых живых существ… Раскрашенные маски ритуальных мистерий… Будда… Нирвана… Колесо перерождений… «Хо-рошу-ю религию придумали индусы!…» - вертится в голове вместе е «колесом перерождений» настырная песенка. Кажется, по атеизму я получил «хорошо». Или «отлично»? Сейчас - повторный экзамен. Вот он сидит передо мной мой беспощадный профессор с боевым номером на матросской робе.
Главное - убедить Дамбу, что его не собираются наказывать. Да и за что, собственно, его наказывать? Ламаизм не отнесен к «изуверским сектам» типа трясунов-пятидесятников. Однако, инструкции политотдела требует «искоренения религиозных пережитков у военнослужащих самым решительным образом». Чай заварился.
- Пей!
Жамбалов вынул стакан из подстаканника и держал его, немыслимо горячий, в пальцах, как пиалу.
- Что это за бумажки, Дамба?
- Молитвы.
- На каком языке?
- На тибетскомм.
- Ты знаешь тибетский?
- Немножко. Лама учил…
- Как ты попал к ламе?
- Брат матери. Дядя Гарма.
Порасспросив ещё немного, я отпустил Жамбалова на малую приборку. Открыл сейф, достал тощее «личное дело» в конверте из мягкого картона. Характеристика, автобиография, служебная карточка, медицинский лист, свидетельство о легководолазной подготовке. Характеристику подписал командир учебной роты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129