..Вам нельзя расслабляться – доверие перестанет расти, тогда мы станем разговаривать в одной комнате, а не друг с другом, не будет никакой лазейки для близости.
Уэйн дает Уорлитцеру шанс в это въехать.
УЭЙН. Вот почему в моей команде только трое ...и эти трое невидимы. (меняет тему) Вот мы и подошли к тому, о чем я хотел с Вами поговорить. Дело в том, что я должен заставить Микки Нокса расслабиться… Пусть Микки Нокс почувствует то, чего никогда прежде не ощущал… Микки Нокс откроет двери, которые доселе были для него закрыты. Ну и, как же мы можем ожидать от него чего-нибудь похожего, когда у нас вдоль стен расставлены Лос Анджелесские окружные шерифы.
Внезапно, между ними проскакивает искра.
УОРЛИТЦЕР (фыркает). Понятно, только что, черт возьми, я по Вашему должен сделать?
УЭЙН. Убрать их.
УОРЛИТЦЕР. Мр. Гэйл, похоже Вы имеете самые скудные представления о том, насколько опасен Нокс!
УЭЙН. Мр. Уорлитцер, я Вам ручаюсь, что отлично знаком с карьерой Микки Нокса.
Они оба раздражаются все больше и больше.
УОРЛИТЦЕР. За время их заключения, муж и жена прикончили…
УЭЙН. Не надо меня фактами кормить. Я их знаю получше Вас.
УОРЛИТЦЕР. Хорошо, тогда позвольте мне поделиться с Вами фактом, с которым, как видно, Вы, все же, незнакомы. Если я выведу своих людей, Микки Нокс свернет Вам шею, как нечего делать.
УЭЙН. Во-первых... О себе я позабочусь сам. Я рос в неспокойном районе, и, в свои времена, задавал жару разным недотепам. Микки Нокс меня не пугает. Во-вторых... я – журналист, и готов идти на такой риск. И в-третьих... ничего не случится. Уж в это мне поверьте, в интересах же Микки Нокса сыграть эту игру по правилам. (выдерживает паузу) Минуточку. Мы перешли на повышенные тона, я этого не хотел. (выдерживает паузу) Но если серьезно, Филл, сами посмотрите.
Уэйн оглядывает комнату, пересчитывая помощников шерифа.
УЭЙН (считает). Один... два... три... четыре... пять... шесть... семь... восемь. Господи ты Боже, Филл, это же слишком. Давайте уберем хоть нескольких.
УОРЛИТЦЕР. Уэйн, если бы это был кто-то другой…
УЭЙН. Филл, я просто опасаюсь, что он не будет отвечать на мои вопросы, глядя на всех этих шерифов. Они его ненавидят. Он их ненавидит. О какой близости можно говорить, как мне ее создать, если в воздухе витает столько ненависти. Даже мы с Вами это чувствуем.
УОРЛИТЦЕР. К чему Вы клоните?
УЭЙН. Двоих?
УОРЛИТЦЕР. Идет. Двоих я уведу.
УЭЙН. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, я имел в виду, оставить двоих.
УОРЛИТЦЕР. Я так не могу. Оставим пятерых.
УЭЙН. Троих.
УОРЛИТЦЕР. Сократим на половину. Четверых, и на этом все.

ВНУТРИ ТЮРЕМНОЙ КАМЕРЫ МИККИ – ДЕНЬ

Микки лежит на своей кровати, держа руки за головой.
КАМЕРА ОТЪЕЗЖАЕТ чтобы захватить в кадр дверь клетки на переднем плане. Два ПОМОЩНИКА ШЕРИФА входят в кадр, и двигаются не выходя из него. У каждого из помощников ружье, а также до хрена цепей и кандалов.
ПЕРВЫЙ ПОМОЩНИК. Встать! Лицом к стене.
Микки встает.
МИККИ. Сейчас, наверное, Вы предупредите: «Пять минут, Мр. Нокс».
ВНЕ ЭКРАНА дверь с хлопком закрывается.

СМЕНА ПЛАНА:

ВНУТРИ ТЮРЕМНОЙ КАМЕРЫ МЭЙЛОРИ – ДЕНЬ

КРУПНЫЙ ПЛАН Мэйлори спящей на своей койке. Эхо хлопка от двери камеры Микки, заставляет ее вздрогнуть.
СКАГНЕТТИ (за кадром). Проснись и пой, Мэйлори!
Мэйлори поднимается с кровати, встает в воинственную позу.
КАМЕРА РЕЗКО ПЕРЕМЕЩАЕТСЯ на Скагнетти, он стоит в камере, между двух помощников шерифа. Помощников зовут БИНГАМ и ВАШИНГТОН.
СКАГНЕТТИ. Чудесный день для поездки, правда?

СМЕНА ПЛАНА:

ВНУТРИ ТЮРЕМНОГО КОРИДОРА – ДЕНЬ

КРУПНЫЙ ПЛАН босых ног Мэйлори, идущих впереди сверкающих черных ботинок Бингама и Вашингтона.
ЗВУК шагов Мэйлори по бетонному полу, наряду с шагами шерифов в ботинках «клип-клоп-клип-клоп», громко слышен всю эту сцену.
Мэйлори идет чуть впереди от ружей шерифов, Скагнетти же бесшумно шагает рядом с ней. Своей Зиппо он зажигает сигарету, и делает глубокую затяжку.
СКАГНЕТТИ. До Бейкерсфилда путь неблизкий. Неблизкий, да и жаркий. Бывала в Бейкерсфилде?
Мэйлори смотрит прямо перед собой
СКАГНЕТТИ. Я был там дважды. И, знаешь, туда снова не тянет. Но я-то только туда и обратно. А вот тебе, наоборот, дорогуша, придется провести там остаток жизни. Вот это я и называю – жестоким, бесчеловечным наказанием.
Мэйлори не выдает каких-либо эмоций, только продолжает идти.
СКАГНЕТТИ. И там-то уж ты никакой херни не выкинешь. Ведь, когда добрый доктор пропустит через тебя немного энергии… (приставив палец к макушке, изображает нечто наподобие казни на электрическом стуле) …Ты даже не будешь знать, где находишься. Тебя просто посадят у окошка, будут приходить только на время водных процедур.
Мэйлори делает большой зевок.

ВНУТРИ ПОДСОБНОГО ПОМЕЩЕНИЯ – ДЕНЬ

Уэйн, стоя у окна, говорит со Скоттом, Роджером и Непослушной Джули. В противоположном конце комнаты Уорлитцер и окружающие его помощники ведут веселую беседу, и время от времени взрываются хохотом.
УЭЙН (своей команде). А когда он придет сюда, никакого хера тут быть не должно. Наложите грим, прикрепите микрофон, и оставьте его одного. Не надо с ним говорить. Не надо лезть ему в душу. Я хочу, чтобы Вы оставались внутри нашего механизма. Вы невидимки.
КАМЕРА ПЕРЕМЕЩАЕТСЯ к двери, когда двое помощников вводят Микки в комнату. Микки закован с ног до головы, удивительно, как он еще может идти.
УЭЙН (своей команде). Ладно, брэйк.
Команда Уэйна растворяется.
УОРЛИТЦЕР. Так, ребята, давайте его распакуем.
Двое помощников шерифа, держат ружья у висков Микки, пока двое других расстегивают цепи. Во время этого, Микки смотрит на Уэйна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29