Они уже наловили достаточно рыбы, и теперь тюлень сидел в воде, на лету хватая куски камбалы, которые бросал ему Клинт. Отец вылез на берег и, пристроившись на носу лодки, глядел на них.
Клинт стоял от Бастера в тридцати футах, но Бастер, который, как змея, мог вертеть головой во все стороны и обладал отличной реакцией, ни разу не промахнулся. Он весь изгибался, если кусок летел низко, кидался из стороны в сторону и вытягивался вверх – казалось даже, что куски рыбы летят слишком медленно и он не может промахнуться.
– Из него вышел бы прекрасный вратарь, – заметил отец. – У меня бы и то лучше не получилось.
– Держу пари, что ты так не сумеешь! – крикнул в ответ Клинт и метнул кусок рыбы в сторону лодки.
Что-то стукнуло, когда отец поднял ногу: рыба шмякнулась о подошву и так и осталась висеть на острых шипах.
– Ну как?
– Во всяком случае, не лучше.
– Еще чего! Бастер может ловить ногой?
Они еще некоторое время спорили, потом отец сказал:
– Иди-ка сюда, сынок, сядь рядом.
Как только Клинт сел на корме возле отца, Бастер вылез из воды и улегся у ног Клинта.
Голубые глаза отца смотрели участливо, вопросительно и немного виновато.
– Ты сильный, Клинт?
– Не очень.
Отец улыбнулся.
– Значит, ты такой же, как и все мы. Но ты должен постараться быть сильным.
Клинт тоже улыбнулся, но ему стало тревожно.
– Сильным для чего, папа?
– Для того, чтобы поступить так, как следует поступать, а не ждать, пока тебя заставят это сделать.
– А именно?
– Расстаться с Бастером, – не спеша ответил отец.
– Нет! Ни за что! Бастер – мой друг, и он никому не причинил вреда. Велика беда, что он подоил корову Россов! Я заплачу за молоко из своих денег. И он ничем не обидел миссис Бейер, только послушал ее пластинки. Если она никогда не видела тюленей, никто в этом не виноват. Нельзя быть такой невеждой! А я позабочусь о том, чтобы Бастер никуда не смог больше уйти.
Отец улыбнулся:
– Не горячись, сынок. Бастер действительно не сделал ничего плохого. Он просто вел себя, как и подобает тюленю. Самая большая опасность исходит от тебя самого.
– Я сделал все, что мог, – возразил Клинт. – Я старался изо всех сил…
– Разумеется, Клинт, ты отлично вырастил его. Ты ухаживал за ним, когда он был ранен. Я был тогда уверен, что он не выживет, а ты его вылечил. Ты его вырастил, но теперь ты можешь только навредить ему, если, конечно, но отпустишь его на свободу, чтобы он стал настоящим тюленем.
Клинт проглотил подступивший к горлу комок.
– Но он все равно вернется домой, папа. А если предоставить ему полную свободу, то его через неделю убьют.
– А если выбрать безлюдное место, где ему будет по-настоящему хорошо?
– У нас на канале кругом живут, – возразил Клинт.
– Послушай меня, сынок: сегодня в гавани я говорил с капитаном Йохансеном. Завтра он уходит на Аляску. Он может взять с собой Бастера и выпустить его в таком месте, где ему будет хорошо. Клинт снова проглотил комок.
– Не думаю, что капитан Йохансен захочет взять с собой какого-то тюленя.
– Я говорил с ним, он сказал, что готов это сделать.
Клинт почувствовал, что ловушка захлопнулась.
– Ты хочешь сказать, что вы уже обо всем договорились?
– Если ты согласен, сынок. Я хочу, чтобы ты сам решил. Клинт ничего не ответил, поэтому отец продолжал:
– На побережье Британской Колумбии есть места, где и я бы не возражал быть выпущенным на свободу. Например, Гарднер-Саунд. Между Внутренним проходом и океаном есть три островных банки, а со стороны континента – большие бухты, похожие на спицы колеса. Некоторые из этих бухт врезаются в Канадские горы на сотни миль – самые что ни на есть красивые места. Там никто не живет, и в этих бухтах за целый год не увидишь и лодки.
Клинт слушал, и ему казалось, что каким-то чудом он снова оказался в мире мужчин, а отец продолжал:
– Вот выстроим наше судно и пойдем на Аляску, и обязательно зайдем в Гарднер-Саунд.
– Значит, мы снова встретим Бастера?
– Конечно, – ответил отец. – Мы проведем там целую неделю, а то и месяц… Чтобы обойти все эти каналы и бухты, которые врезаются глубоко в горы, потребуется целое лето…
Клинт слушал и гладил Бастера по голове. Не так уж страшно, если Бастер очутится в этой удивительной стране, где хотелось побывать и ему с отцом. Там они, когда поедут, встретят Бастера.
По дороге домой – Бастер ковылял рядом с ними – Клинт сказал:
– Папа, если капитан Йохансен обещает выпустить Бастера в Гарднер-Саунде, пусть возьмет его.
РЫБА-СВЕЧА
Около десяти утра в воскресенье Клинт увидел «Снежную королеву». Она шла с юга. Это была старая шхуна с рулевой рубкой на корме и высокими мачтами, на которых, когда шхуна рыбачила к западу от Алеут, поднимались паруса.
Бастера выпустят гораздо ближе Алеут, но одна мысль о таких отдаленных местах нагоняла на Клинта тоску. Он сидел на крыльце, обняв Бастера и прижимая его к себе.
– Папа! – крикнул он. – Папа, идут!
На крыльцо, раскуривая трубку, вышел отец.
– Вижу, сынок.
Залив был гладким, как зеркало, и в носовой волне, от которой во все стороны разбегались барашки, отражалась белая шхуна. А вскоре на берегу эхом отозвался пульсирующий стук дизельного мотора.
– Пошли, Клинт.
В последнюю минуту на крыльцо вышла мама, чтобы попрощаться с Бастером.
– Они обязательно присмотрят за ним в пути, – сказала она, гладя тюленя. – И жизнь у него будет отличной. Правда, Бастер?
Бастер закивал головой в знак того, что у него всегда отличная жизнь.
Мама не собиралась выйти вместе с ними в море. Разумеется, капитан Йохансен не запретил ей подняться на шхуну, но и не пригласил. Считалось, что женщина на борту рыболовного судна приносит несчастье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40