Любопытно было стоять в трех шагах от огня, за спиной незнакомого поющего человека. Потеряв надежду, он умолк и стал подбрасывать в костер тяжелые валежины. Поднятые в небо искры возмутили жеребчика, он фыркнул и мгновенно обнаружил себя. Человек не делал больше резких движений, научившись обращению с вольной конской душой.
– Откуда ты взялся, Ага? – спрашивал он, любуясь жеребчиком. – Почему ты ночью в лесу? Неужели и ты сбежал от людей?
Жеребчик обошел костер и стал к нему боком с противоположной от человека стороны. Приятное тепло сушило шерсть и согревало кожу.
– Какой ты красавец стал, Ага, – продолжала она, оставаясь на расстоянии. – В холке ты, наверное, уже выше матери. И какая мощная у тебя грудь! Точно как у Грома… Но почему ты в лесу без хозяина? Может быть, тебя ищут? Меня вот ищут, могут даже облаву устроить, потому что я сбежала. Я не хотела, чтобы из меня брали кровь… Батюшки, вот и грива не стрижена, и репьи в хвосте… Неужели и из тебя хотели качать кровь? Я ведь недавно вернулась с того света и ничего-ничего не знаю, что было без меня…
Он повернулся к огню другим боком, и оказалось, что хвост совсем рядом с рукой человека. Боязливо, неуверенно, словно осторожную птицу, человек взял хвост жеребчика и стал выпутывать репьи, связавшие пышную жесткую шерсть в толстый жгут. Он ощутил руку и ослабил напряженные мышцы.
– Была бы расческа, каждую прядь расчесала бы, – приговаривал человек. – Но видишь, сама хожу нечесаная… И обуви у меня нет. А больничные тапочки я потеряла давно. У рубашки вот рукава длинные, но она совсем не греет. Я так зябла одна, а на аэродром все равно не пошла, не хочу больше жить среди людей. Вдвоем мы с тобой теперь и зиму перезимуем. Вот построим маленькую землянку и заживем. Я буду о тебе заботиться, ухаживать за тобой. Ночью на аэродром схожу, ножницы принесу, гриву тебе подстригу, челку подровняю. А если щетку найду – шерсть твою вычищу. Так и проживем до весны, если не поймают. А весной, Ага, я седло раздобуду и уздечку. И стану объезжать тебя, брат. Ничего, я легкая, ты меня не почувствуешь… Я тебя всему обучу. Ты у меня будешь самый лучший конь во всем мире. Мы с тобой еще удивим людей…
Он еще не понимал речи, но уже начинал ощущать магическое действие человеческого слова, чем-то сходное с тайной силой его руки…

12

Выйдя из электрички на перрон, Кирилл сразу попытался смешаться с толпой. Сделать это было нетрудно, он ехал в «гражданке», с одним чемоданом, такой же, как все. В потоке пассажиров он двинулся к автобусной остановке, но у вокзала заметил, что те двое, ехавшие с ним от Москвы, идут следом. Правда, теперь они были в каких-то серых, невзрачных плащах и практически без вещей – небольшая сумка у одного на плече. На остановке Кирилл не стал садиться в автобус, а подождал, когда двери его захлопнутся, и резко пошел к вокзалу. Двое неизвестных вроде бы скрылись в переполненном автобусе и выйти назад не могли. Кирилл постоял в кассовом зале, потолкался среди пассажиров, выпил в буфете сока – пусть отъедут подальше..
Этих двоих он увидел еще в Москве, когда электричка стояла у перрона и собирала народ. Они вошли в вагон, походили взад-вперед, будто высматривая кого-то, и сели за спиной Кирилла через два кресла. Сначала он не обратил внимания, но когда стал незаметно озираться на соседей, вдруг ощутил их пристальные взгляды. Было им лет по тридцать, оба в теплых свитерах, какие-то молчаливые и сосредоточенные Один, пониже ростом, коротко стриженный, рукастый, хлопал газетой по своему колену и неприкрыто рассматривал Кирилла. Другой, с короткой, мощной шеей, будто бы смотрел в окно, а на самом деле тоже косился в его сторону. Никакой опасности пока они не представляли, однако за ними нужно было следить. Когда электричка тронулась, стриженый вдруг пересел напротив Кирилла, тоже через два кресла, и теперь получалось, что он сидел между ними. Надеясь все-таки на совпадение обстоятельств, Кирилл через пару остановок решил проверить, так ли это, и вышел в тамбур с сигаретой. Чемодан он оставлял безбоязненно, поскольку рядом плотно сидели люди и подход к окну был плотно заставлен вещами. К тому же из тамбура его ряд кресел хорошо просматривался. Только он прикурил, как тут же распахнулись двери и в тамбуре появился тот стриженый. Скользнув взглядом по Кириллу, он встал к нему спиной, на самый край перед автоматическими дверями, и закурил. Сомнений, что они выслеживают именно Кирилла, уже почти не было: две остановки ни один из них не выходил курить. Тем более, пока они со стриженым были в тамбуре, второй, с мощной шеей, неотрывно смотрел в их сторону. Электричка притормозила на очередной остановке, дверь отворилась прямо перед носом стриженого, и тот даже не вздрогнул, не отступил. Хладнокровно выбросил окурок и стал смотреть на улицу. Шел мерзкий, со снегом, дождь… В одно мгновение Кирилл решил, как только начнет закрываться дверь, сильным ударом вытолкнуть стриженого из тамбура: электричка трогалась одновременно с закрыванием двери. Его открытая спина и неустойчивое положение сами подсказывали сделать это. А со вторым-то уж можно справиться…
Но этот второй был начеку! Он смотрел в окно, и вытолкни Кирилл стриженого, сразу увидит и поднимет тревогу. Похоже, они все рассчитали, и стриженый умышленно провоцирует действия Кирилла… Он вернулся в вагон, взял чемодан и пошел через тамбур в соседний, причем, когда проходил мимо стриженого, случайно толкнул его. Тот посмотрел на Кирилла оловянными глазами и ничего не сказал, посторонился. В соседнем вагоне пришлось сесть с краю – все места у окон были заняты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144