Муй буэно, очень хорошо моя ноги.– Муй. Очень, – снова согласился Хейз.– Хочешь увидеть все остальное?“Если телефон зазвонит, – размышлял Хейз, – Вирджиния поднимет трубку. Она теперь слушает “все разговоры и ни за что не пропустит ни одного, тем более что это может быть Карелла. И если ее внимание будет отвлечено, у меня хватит времени выполнить то, что я задумал, – пустить машину в ход, чтобы все подготовить. Предположим, она будет действовать импульсивно, как все люди, когда они... ладно, я слишком много предполагаю. Но все же есть надежда. Ну давай, телефон, звони!”– Я спросила вопрос, – перебила его мысли Анжелика.– Какой вопрос?– Хочешь увидеть остальной?– Это было бы очень мило.Хейз, не отрываясь, смотрел на телефон. Он припомнил, что обычно телефон звонил со злобной настойчивостью каждые тридцать секунд. Всегда кто-нибудь докладывал о нападениях и избиениях, о драках, ножевых ранениях, о кражах и ограблениях и о тысяче других правонарушений и преступлений, которые ежедневно совершались в районе. Почему же теперь телефон молчит? Кто отменил на сегодня все происшествия?Не нужно нам таких каникул, когда Стив вот-вот угодит в ловушку, когда у Мисколо хлещет кровь из дыры размером в мою голову, когда эта сука сидит здесь со своим бутылем и аккуратным маленьким 38-м калибром.– Это будет чертовски мило, – сказала Анжелика, – и все настоящий. Ты видишь моя грудь?– Вижу.Ну, телефон, звони!– Это мой настоящий грудь, – говорила Анжелика, – нет бюстгалтер, я не ношу бюстгалтер. Веришь?– Верю.– Я тебе покажу.– Не надо. Я и так верю.– Как насчет это?– Насчет чего?– Ты говоришь другим и отпускаешь меня. Позже приходишь гости, а?Хейз покачал головой:– Никак нельзя.– Почему нельзя? Анжелика – это что-то!– Анжелика – это что-то, – согласился Хейз.– Ну?– Первое. Ты видишь эту женщину, которая там сидит?– Si.– Она никого не выпустит отсюда. Понятно?– Si. Когда она уйдет?– Если она когда-нибудь уйдет. И, кроме того, я все равно не смогу отпустить тебя, потому что тот человек, который стоит у стены, это лейтенант, начальник над всеми детективами. Если я отпущу тебя, он может меня уволить или отправить в тюрьму.Анжелика кивнула.– Не пожалеешь, Анжелика – стоящий товар, можешь меня поверить.– Я тебе верю.Хейз не хотел возвращаться на свое место, потому что должен был находиться рядом с Анжеликой, когда зазвонит телефон, если он вообще зазвонит. В то же время он почувствовал, что их разговор зашел в тупик и больше не о чем говорить. Тогда он задал вечный вопрос:– Когда ты стала проституткой?– Я не проститутка, правда.– Брось, Анжелика, – сказал он ворчливо.– Ну хорошо, иногда. Но только чтобы покупать красивый платья. Я красиво одеваюсь, правда?– Да, конечно.– Послушай, – приходи ко мне гости, а? Займемся этим самым.– Милая моя, там, куда ты попадешь, занимаются только изготовлением номерных знаков.– Чего? – спросила она, и в это время раздался телефонный звонок.Этот звук застал Хейза врасплох. Он автоматически повернулся и чуть не протянул руку к стене, но потом вспомнил, что должен ждать, пока Вирджиния возьмет трубку, и увидел, как Бернс пересек комнату, направляясь к ближайшему столу, на котором стоял телефонный аппарат.Телефон пронзительно звенел в дежурной комнате.Вирджиния переложила револьвер в левую руку. Правой подняла трубку и кивнула Бернсу.– Восемьдесят седьмой участок. Лейтенант Бернс.– Вот это здорово, теперь уже начальство сидит у телефона? – сказал голос в трубке.Хейз сделал шаг назад и прислонился к стене. Вирджиния Додж сидела вполоборота к нему, так что он не мог поднять руку. Потом она повернулась на своем стуле так, что оказалась к нему спиной. Хейз быстро поднял руку.– Кто говорит? – спросил Бернс.– Это Сэм Гроссман из лаборатории. Кто еще может быть?Термостат был прикреплен к стене. Хейз обхватил его одной рукой и быстрым движением кисти поставил стрелку на крайнее деление.В один из самых теплых октябрьских дней температура в дежурной комнате должна была вскоре подняться до 98 градусов по Фаренгейту. Глава 9 Сэм Гроссман был детективом, лейтенантом и очень аккуратным человеком. Другой, менее дотошный начальник криминалистической лаборатории, отложил бы этот звонок до утра. Кроме всего прочего, было уже без трех минут шесть, и Гроссмана ждало дома семейство, которое не хотело обедать без него. Но Сэм Гроссман верил в то, что лабораторные исследования так же важны для раскрытия преступления, как и работа детектива, и считал, что они должны идти рука об руку. Сэм никогда не упускал возможности доказать своим коллегам, которые часто круглые сутки были на ногах, проводя расследование, что лаборатория нужна детективу, как воздух, и к ней надо обращаться как можно чаще.– Мы закончили с телом. Пит, – сказал Сэм.– С каким телом?– Старик. Джефферсон Скотт.– Ах, да.– Над этим делом работает Карелла? – спросил Гроссман.– Да.Бернс посмотрел на противоположный конец комнаты, где сидела Вирджиния Додж. Услышав имя Кареллы, она выпрямилась и очень внимательно прислушивалась к разговору.– Карелла – мастер своего дела, – заметил Гроссман, – он сейчас в доме Скотта?– Я не знаю, где он, – ответил Бернс. – Может быть. А что?– Если он еще там, хорошо бы связаться с ним.– А почему, Сэм?– Причина смерти определена как удушье. Ты знаком с этим делом, Пит?– Я читал донесение Кареллы.– Старик был найден висящим в петле. Шея не сломана, никаких признаков насилия. Удушье. Похоже на самоубийство. Помнишь, у нас было недавно дело Эрнандеса – тоже казалось, что парень повесился, а на самом деле это было отравление героином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41