Это звонил старший юрист, с которым я говорил в коридоре суда.— Сид, это Дэвис Татум. У меня новость, — сказал он.— Дайте мне свой номер, я перезвоню.— Что? А, о'кей. — Он продиктовал номер. Я снова воспользовался телефоном Чарльза.— Сид, — сказал Татум, прямолинейный, как всегда. — Эллис Квинт изменил свою линию защиты — от невиновности до виновности с уменьшением ответственности. Кажется, от такого действенного подтверждения его матерью того, что она не уверена в его невиновности, у его адвокатов расслабило животы.— Боже, — сказал я.Татум усмехнулся. Я представил, как колыхнулся его двойной подбородок.— Суд теперь отложат на неделю, чтобы психиатры сделали свое заключение. Другими словами, вам не нужно завтра приезжать.— Это хорошо.— Но я надеюсь, что вы приедете.— Что вы имеете в виду?— Тут есть для вас работа.— Какого рода?— Расследование, конечно. Что же еще? Я бы хотел лично встретиться с вами где-нибудь.— Хорошо, но завтра я должен ехать в Кент, проведать девочку, Рэчел Фернс. Она опять в больнице, и ей плохо.— Черт.— Согласен.— Где вы? — спросил Татум. — Пресса вас ищет.— Они могут подождать денек.— Я сказал людям из «Памп», что после издевательства, которое они над вами учинили, могут и не мечтать о встрече с вами.— Я это ценю, — улыбнулся я.Он усмехнулся.— Так как насчет завтрашнего дня?— Утром я еду в Кент, — сказал я. — Не знаю, сколько я там пробуду, это зависит от Рэчел. Как насчет пяти часов в Лондоне? Подходит? Конец вашего рабочего дня.— Хорошо. Где? Только не у меня в офисе. В вашем наверное, тоже не стоит, если «Памп» гоняется за вами.— А как насчет, скажем, бара в ресторане «Ле Меридиен» на Пиккадилли?— Не знаю такого.— Тем лучше.— Если мне понадобится что-то изменить, я могу позвонить вам на сотовый телефон?— Всегда.— Отлично. Увидимся завтра.Я положил трубку и снова уселся в кресло. Чарльз посмотрел на сотовый телефон, который я на этот раз положил на стол рядом со стаканом, и задал напрашивающийся вопрос:— Почему ты перезваниваешь им? Почему бы тебе Просто не поговорить?— Ну, эту штуку кто-то прослушивает.— Прослушивает?Я объяснил, что открытая радиопередача небезопасна, потому что позволяет всякому достаточно знающему и ловкому человеку слушать то, что для него не предназначено.— И что тебя навело на эту мысль?— Множество мелочей, которые недавно стали известны разным людям и о которых я с ними не говорил.— И кто же это?— Я точно не знаю. А еще кто-то залез в мой компьютер по сети. Кто — я тоже не знаю. Сейчас это на удивление легко — но опять же, только для специалиста — взломать личные пароли и прочесть секретные файлы.Слегка нетерпеливо Чарльз заметил:— Компьютеры не по моей части.— А мне пришлось научиться. — Я коротко усмехнулся. — Это не намного сложнее скачек с препятствиями в Пламптоне в дождливый день.— Все, что ты делаешь, поражает меня.— Я хотел бы остаться жокеем.— Да, я знаю. Но даже если бы все было хорошо, тебе все равно пришлось бы вскоре оставить это дело, ведь так? Сколько тебе уже? Тридцать четыре?Я кивнул. Скоро будет тридцать пять.— Немногие жокеи продолжают выступать, став старше.— Чарльз, вы делаете жизнь такой приятно простой.— Ты приносишь больше пользы людям на своем нынешнем месте.Чарльз имел обыкновение вести разговоры, вселяющие бодрость духа, когда считал, что мне это нужно. Однажды он сказал о том, что я похож на кирпичную стену, — когда замыкаюсь в себе и отгораживаюсь от всего света, дела плохи. Может быть, он и прав. Но, по-моему, замкнуться в себе вовсе не означает отрешиться от внешнего мира. Даже если окружающие думают иначе.Дженни, моя любимая и ныне бывшая жена, сказала, что не сможет с этим жить. Она хотела, чтобы я оставил скачки и стал помягче, а когда я не захотел или не смог, — мы разошлись. Она недавно снова вышла замуж, и на этот раз связала свою жизнь не с тощим темноволосым клубком комплексов, склонным к риску, а с мужчиной, который больше ей подходит, — надежным, седеющим, приветливым и незакомплексованным человеком с рыцарским званием. Дженни, воинственная и несчастливая миссис Холли, стала теперь безмятежно спокойной леди Вингхем. Ее фотография с сэром Энтони, красивым и довольным, стояла в серебряной рамке у Чарльза на столе рядом с телефоном.— Как там Дженни? — вежливо спросил я.— Прекрасно, — без выражения ответил Чарльз.— Хорошо.— По сравнению с тобой он человек скучный, — отметил Чарльз.— Вам не следует так говорить.— В своем собственном доме я могу говорить все, что мне заблагорассудится.В согласии и взаимном удовольствии мы провели тихий вечер, течение которого нарушили только пять вызовов по моему сотовому телефону: всем с разной степенью безапелляционности требовалось узнать, где они могут найти Сида Холли. Каждый раз я отвечал:— Это справочная служба. Оставьте номер своего телефона, и мы передадим ваше послание.Все звонившие, кажется, работали в газетах, чем я был несколько озадачен.— Не знаю, как они все разнюхали этот номер, — сказал я Чарльзу. Он нигде не значится. Я даю его только тем людям, с которыми работаю, чтобы они могли связаться со мной днем и ночью, чьи звонки я не хочу пропускать.Я говорю им, что это личная линия связи только для них. Этот номер не указан на моей визитной карточке, его нет в моих записях. Я довольно часто переадресовываю на этот номер звонки со своего домашнего телефона, но сегодня я этого не сделал из-за Гордона Квинта. Так откуда половина газетчиков Лондона узнала номер?— Как ты будешь это выяснять? — спросил Чарльз.— Ну... думаю, что найму Сида Холли.Чарльз засмеялся. Мне было немного не по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13